В Лесах Ада
Шрифт:
— Ты думаешь, всё это имеет отношение к Богу? Почему?
Уильям Энн продолжала смотреть вниз.
«О, тени, — подумала Сайленс. — Она думает, что нас покарали». Глупая девочка. Вся в отца».
Они шли по Старому Мосту, ступая по его хрупким доскам. В светлое время суток можно было различить леса Нового Моста, лежащего на дне расселины и представлявшего из себя обещания и подарки фортов. Выглядел он симпатично, но со временем износился, став непригодным для переправы. Отец Себруки был в числе тех, кто вернул Старый Мост обратно.
— Я верю в Бога Извне, — произнесла Сайленс после того, как они достигли
— Но…
— Я не боготворю его, — продолжила Сайленс. — Но это не значит, что я не верю в него. В старых книгах эту землю называли домом проклятых. Сомневаюсь, что поклонение принесёт хоть какую-то пользу, если ты уже проклят. Вот и всё.
Уильям Энн не ответила.
Они прошли ещё добрых два часа. Сайленс прикидывала, как бы сократить путь, проходящий через Леса, но риск сбиться со следа и сделать крюк был слишком велик. Более чем. Метки светились мягким сине-белым… Они казались такими реальными. Линия жизни, сотканная из света, в окружении теней символизировала безопасность для неё и её дочери.
Обе отсчитывали расстояния между отметками — они не хотели пропустить поворот. Как только светящиеся метки пропадали из виду, они, не говоря не слова, разворачивались, чтобы продолжить их поиск по обочинам дороги. Сайленс волновалась, что это будет самой трудной частью охоты, но они легко нашли то место, где люди свернули в Леса. Светящиеся отпечатки копыт сформировали след — одна из лошадей наступила в мочу другой на дороге, — который вел в Леса.
Сайленс опустила на землю мешок, доставая гарроту [4] , приложила палец к губам и жестом указала Уильям Энн ждать на дороге. Девочка кивнула. Сайленс не могла разобрать выражение её лица в темноте, но слышала, как дыхание дочери участилось. Одно дело быть Поселенцем и привыкнуть выходить из дома в ночи. Но оказаться в Лесах одной…
4
Гаррота (исп. garrote) — испанское орудие казни через удушение — петля с палкой, при помощи которой палач умертвлял жертву.
Сайленс взяла синюю баночку светящейся пасты и накрыла её платком. Затем сняла свою обувь и чулки и тихо ступила в ночь. Каждый раз, когда она так делала, Сайленс снова чувствовала себя ребёнком, входящим в Леса с дедушкой. Прежде чем сделать следующий шаг, она проверяла, не зашуршат ли листья или ветки, выдавая её местоположение.
Она практически наяву слышала его наставления: как определить направление ветра и использовать звук шелеста листьев, чтобы замаскироваться, когда пересекаешь шумные участки. Он любил Леса, пока однажды они не забрали его. «Никогда не называй эту землю адом, — говорил он. — Относись к ней с уважением, как если бы она была опасным зверем. Но не нужно её ненавидеть».
Духи скользили сквозь деревья поблизости, почти незаметные в темноте. Сайленс держалась поодаль, но даже не смотря на это, изредка оборачиваясь, она замечала кого-нибудь из них, проплывающих мимо. Для человека столкновение с духом может закончиться смертью, но такое случалось крайне редко. Когда духи не были разгневаны, они всегда отдалялись, словно сдуваемые мягким бризом, от людей, оказавшихся слишком близко к ним. Пока двигаешься медленно —
Она держала носовой платок намотанным вокруг фляги, кроме тех случаев, когда хотела проверить наличие меток поблизости. Паста освещала духов, и те, что отражали свет ярче, предупреждали Сайленс о своём приближении.
Неподалёку послышался стон. Сайленс замерла, сердце практически выпрыгивало у неё из груди. Духи были безмолвны; стонал человек. Она осматривалась напряжённо и бесшумно, пока не увидела мужчину, скрытого в дупле дерева. Он шевелился, массируя виски. Головная боль от яда Уильям Энн настигла его.
Поразмыслив, Сайленс осторожно обошла дерево сзади. Она пригнулась и так прождала пять мучительных минут, ожидая, пока он зашевелится. Шурша листьями, мужчина снова потянулся к вискам.
Сайленс кинулась вперёд, набросив гарроту на его шею и туго затянула. Удушение не было лучшим способом убийства человека в Лесах. Слишком долго.
Дозорный заметался, хватаясь за горло. Духи поблизости остановились.
Сайленс ещё туже затянула петлю удавки. Мужчина, ослабленный ядом, пытался оттолкнуться ногами от душившей его женщины. Она шагнула за его спину, всё ещё крепко удерживая и наблюдая за духами. Они озирались как животные, нюхающие воздух. Некоторые начали тускнеть, их собственное слабое естественное свечение исчезало, очертания меняли цвет от белого к чёрному.
Плохой знак. Сайленс ощущала своё сердцебиение, словно гром внутри. «Сдохни, будь ты проклят!»
Наконец мужчина перестал дёргаться, его конвульсии становились всё более вялыми. После того, как он вздрогнул в последний раз и обмяк, Сайленс прождала ещё мучительную вечность, затаив дыхание. В конце концов, духи, которые были поблизости, сменили цвет на белый, а затем поплыли прочь по своему извилистому пути.
Она ослабила петлю гарроты и облегчённо вздохнула. Через мгновение Сайленс сориентировалась и, оставив труп, побрела назад к Уильям Энн.
Девочкой можно было гордиться; она спряталась так хорошо, что Сайленс не видела её, пока та не прошептала:
— Мама?
— Да, — сказала Сайленс.
— Слава Богу Извне, — произнесла Уильям Энн, вылезая из-за дерева, где она укрылась в листьях. Дрожа, девушка взяла Сайленс за руку:
— Ты нашла их?
— Дозорный убит, — кивнула Сайленс. — Четверо других должно быть спят. И сейчас мне понадобится твоя помощь.
— Я готова.
— Идём.
Они пошли назад по пути Сайленс, миновав груду, которая была трупом разведчика. Уильям Энн осмотрела его, не выказывая жалости.
— Он один из них, — прошептала девушка. — Я узнала его.
— Конечно, один из них.
— Просто хотела убедиться. С тех пор как мы… ну, знаешь.
Неподалёку от поста дозорного они обнаружили лагерь. Четверо мужчин в спальниках дремали среди духов, как сделал бы истинный Рождённый в Лесах. Они установили сосуд с пастой в центре лагеря таким образом, чтоб свечение было не слишком ярким и не выдавало их, но его было достаточно, чтобы видеть лошадей, привязанных в нескольких футах на другой стороне лагеря. Зелёный свет упал на лицо девушки. Сайленс была потрясена, увидев в нём не страх, а сильный гнев. Уильям Энн давно стала защитницей Себруки и была готова убивать после того, что пережила маленькая девочка.