В ловушке смерти
Шрифт:
Это был ее своеобразный обряд, помогавший ей не сойти с ума.
Девушка прекрасно помнила, как именно ее лучшая подруга оказалась на этой больничной кровати. И ненавидела себя. За то, что это случилось из-за нее. За то, что она знала, что это произойдет и ничего не предприняла. И за то, что она не в состоянии сделать сейчас хоть что-то для близкого человека.
«Когда ты остаешься один на один со смертью, то близкие люди мало чем могут тебе помочь, – периодически всплывали в памяти девушки слова напутствия, которые ей сказала три месяца назад мать
Миссис Нора, мать лежавшей сейчас в коме подруги, ненавидела Эмбер всем сердцем. И по началу, когда произошел несчастный случай с автомобилем, и когда из-за Эмбер ее подруга Майя чуть не лишилась жизни, мать девушки запретила Эмбер навещать ее в больнице. Дошло до того, что Эмбер не пускали в палату около трех недель, а мать девушки, стоило им пересечься на улице или в больничном крыле, устраивала скандалы на всю больницу и выкрикивала оскорбления с угрозами в адрес девушки.
Благо, это прекратилось спустя два месяца.
Но встали две новые проблемы, с которыми Эмбер не знала, что будет делать.
Просидев возле подруги, которая спокойно лежала на больничной кровати, истощенная и бледная, подключенная к разным аппаратам и трубкам, не дающим ей оканчательно покинуть этот мир, Эмбер решает, что ей пора.
Она отпускает мертвенно-бледную руку и встает, чтобы поправить одеяло девушки и закрыть окно.
Но неожиданно, уже подойдя к окну и взявшись за ручку, она слышит карканье ворон. Каждый раз она закрывает окно примерно в одно и тоже время. И каждый раз идет сильный ливень. И никогда, в такой ливень, ни одна птица не летает и не издает хриплые звуки, похожие на смех.
Познакомившись со смертью однажды начинаешь замечать знаки, которые дает тебе жизнь.
Тело тут же напрягается и девушка вглядывается в окно, ища то, что может быть необычным или подозрительным. Долго искать не приходится. Взгляд приковывает большая черная машина, которая аккуратно стоит возле входа.
«Фары выключены, значит тот, кто был внутри уже вошел в больницу, – мысленно выстраивает логическую цепочку Эмбер. – Следовательно сейчас он ищет кого-то».
Взгляд падает на лежащее тело подруги. Затем на окно. А после на часы.
«Мне пора, – быстро взяв небольшую сумку с необходимыми вещами, девушка направляется к двери».
Но как только она берется за дверную ручку из-за двери слышиться голос медсестры:
– Пройдемте сюда, пожалуйста. Эмбер должна быть еще в палате.
«Нет».
Девушка замирает всего на мгновение. Быстро сообразив она прячется под небольшую кровать, на которой лежит ее подруга.
Дверь открывается и слышится грубый голос мужчины:
– Хм, здесь никого нет.
Эмбер видит лишь идеально черные туфли, покрытые небольшим слоем земли вперемешку с капельками воды. Туфли громко ступают по эпоксидному полу, заходя в комнату и осматриваясь по сторонам.
– Ох, должно быть вы разминулись. Возможно она пошла через задний выход, – слышится суетливый голос медсестры.
– Видимо, – подходя к кровати, под которой притаилась Эмбер, задумчиво проговаривает мужчина.
– Вы еще успеете ее догнать, – видимо вспомнив про свои обязанности, которые ей на сегодня еще предстоит сделать, медсестра поторапливает незваного посетителя.
– Хорошо, – легко соглашается мужчина и направляется к выходу, – спасибо вам за помощь.
– Да не за что, что вы.
Медсестра удаляется следом.
Оставшись в тишине и слушая над собой дыхание подруги, вперемешку с тиканьем часов, Эмбер задает себе кучу вопросов. Ответ ни на один не находится, и потому она решает, что пора покинуть палату.
Отряхнувшись от пыли она осматривает себя в зеркале, висящем над раковиной. Видок слегка потрепанный: короткие русые волосы, подстриженные под каре, взъерошены, одежда местами помята из-за пребывания в лежачем положении. Но в целом она выходит отсюда в том же виде, что и пришла. Разве что слегка встревоженной. Но этого никто не заметит под маской вечного спокойствия и собранности.
«У тебя было такое же лицо, даже когда Майю сбила машина!? – накатили воспоминания».
Она быстро отмахнулась от непрошенных мыслей и вышла из палаты.
Как всегда, уже выходя, она слегка оборачивается к подруге и тихо шепчет «прости», боясь, что та исчезнет в следующий ее приход.
9:00
– Да, Боже, когда это все закончится, – истерично оглядываясь по сторонам, юная на вид девушка, шла под зонтом в сторону небольшого кафе.
Она крепко сжимала прозрачный зонтик одной рукой. На столько сильно, что костяшки пальцев побелели. Хотя, вполне может быть, что побелели они больше из-за холода и дождя. И волнения. А волноваться ей было нельзя. Хотя как тут не волноваться, когда твоя жизнь превратилась в трехдневный Ад?
– Надо было одеться потеплее, – сворачивая за угол дома и ускоряя снова шаг, девушка набирала скорость велосипедиста.
Это тот тип девушек, что всегда сидят дома, ни с кем толком не общаются, ведут закрытый и далеко не спортивный образ жизни. Одним словом – интроверт, в самом его антисоциальном понятии. Да еще и астматик, который начинает задыхаться при малейшем волнении.
– Боже, пожалуйста, пусть они отстанут, – иногда оглядываясь через плечо и видя все ту же черную гигантскую машину, девушка как мантру повторяла вслух мольбы Господу.
Но видимо он не слышал ее, потому как машина неумолимо приближалась.
И вот, когда девушка оказалась на перекрестке возле парка, машина замедлила ход, вставая на красный свет.
– О, спасибо! – не пойми кого благодарила вслух девушка, переходя дорогу и решая свернуть в парк.
Пройдя несколько деревьев, она спряталась за одним из самых высоких и толстых, и достала свой ингалятор.
Вдох. Выдох.
И можно снова дышать полной грудью, не боясь задохнуться, упав посреди улицы замертво.