В любви каждый за себя

Серова Марина Сергеевна

– Танечка, как ты можешь спать? В окошко выгляни.

Такая ночь… Я не могу, Не спится мне. Такая лунность…

– Я уже третий сон видела, – недовольно проговорила я.

– Простите нас великодушно, Татьяна Александровна. Нам так не хватает вашего общества, – Евгений Петрович мило улыбался. Видимо, про свое «горе» он напрочь забыл.

И уж совсем непонятно, почему он снова на «вы» перешел. Я тяжело вздохнула и пропустила их в квартиру.

– Тань, ты не беспокойся об угощении, – проворковала моя пьяненькая подружка.

Размечталась, да еще вслух. Я, собственно, не собиралась готовить.

– У нас шампанское и коробка конфет.

– Замечательно, – пробормотала я.

Пришлось вести их в кухню, ставить джезву на огонь, варить кофе.

Ленка болтала, не умолкая. По-моему, у нее, бедняги, крыша ехала в присутствии Анатолия. Похоже, моя подруга запала на него не на шутку. Только я-то здесь при чем? Я бы лучше выспалась как следует.

– Тань, ну не молчи, рассказывай. Как у тебя дела? Евгений Петрович имеет право, а я просто хочу знать.

Обнаглела моя подружка. Зарывается. Будто и не слышала никогда, что такая информация является конфиденциальной. Не отвечая, я продолжала готовить кофе. Тем более что кости мне советовали быть осмотрительной.

– Тань, вы только скажите, можно ли надеяться, что вы найдете убийц Нины Еремеевны? – спросил Евгений Петрович.

– Можно. Я уже нашла нескольких свидетелей. Но с одним из них еще не успела побеседовать.

– Значит, все-таки были свидетели?

– Они всегда находятся, если поискать как следует.

– Это радует. Вы меня, Танечка, все больше очаровываете.

Я достала фужеры для шампанского и разлила кофе по чашечкам.

– Угощайтесь.

Анатолий, который в основном молчал, не сводя глаз с Ленки, разлил шампанское.

– За удачу? – полувопросительно произнес тост Евгений Петрович.

Мы все чокнулись и выпили. Шампанское было очень вкусное.

Потом оказалось, что у них с собой не только бутылка шампанского, но еще и коньяк. Вот тут-то и пригодился совсем уже остывший кофе.

Ленку трудно свалить с ног, а я захмелела. Приятное тепло разливалось по всем жилочкам. Язык у меня развязался, и я выложила информацию про таинственные банки и про походы Нины Еремеевны в неизвестность.

Когда Ленка с Анатолием уже целовались в зале под музычку, которую я включила им «для настроения», Евгений Петрович прошептал мне на ушко:

– Танечка, давайте их проводим. Им без нас будет лучше.

Эх, косточки, ну почему вы не умеете громко выкрикивать хоть одну фразу типа: «Танька, уймись!» Ведь бывают же брелоки такие, которые отвечают на вопрос или свист хозяина. Но косточки молчали, а я кокетничала:

– Да? А нам без них? – Это говорила, пардон, уже пьяненькая Таня Иванова.

– Нам,

по-моему, тоже. Или нет?

– Правда, Евгений?

– Какая ты умная. Я просто пасую перед тобой. – Опять на «ты». И мелкий подхалимаж налицо.

А вы ведь знаете, что женщина любит ушами. А я ну очень даже женщина. Евгений это, видимо, сразу усек.

Несколько минут спустя мы с ним проводили влюбленную парочку и вернулись в квартиру.

– Таня, – выдохнул он, целуя меня, – ты даже не представляешь, какая ты необычная женщина! Я в восторге. Никогда таких не встречал.

Я скромненько улыбалась и прятала лицо у него на плече. Я была достаточно пьяна, чтобы мне было приятно слушать всю эту хрень собачью.

Напилася я пьяной, Не дойду я до дому…

Слава богу, я хоть дома. Ну, целуют меня, ну, ласкают меня, ну и что?

Обычно всегда работает задняя, полузадняя или вообще черт ее знает какая мысль, которая меня, супердетектива, держит на самом коротком поводке. Но бывают моменты, когда я с этого самого поводка попросту срываюсь.

– Женька, ну что ты со мною творишь? Я же сейчас умру и не встану.

– Танечка, забудь обо всем, голубушка. Помни лишь о том, что я тебя люблю.

Не стоило ему этого говорить. Я знаю цену словам. У меня сразу какое-то недоверие появилось. Будто розовый туман рассеялся, и я снова крепко стою на земле.

– А ты все врешь, Женька. И я тебе не верю.

Но это тоже только слова. И, увы, потом. Как мужчина он мне очень понравился. Заставил буквально парить в небесах. И разболтать кое-что вынудил. Такие уж мы все.

Я рассказала про Леньку и Катьку, хотя не назвала имен, – все-таки я им молчать обещала, – а также про Виктора Ивановича. Это же не государственная тайна.

Евгения Петровича заинтересовала сумка Нины Еремеевны.

Что я могла про нее сказать? Сама ничего еще не знала толком.

– А как ты думаешь, Таня, что там могло быть?

Мне этот вопрос не понравился. Не люблю, когда клиенты бегут впереди паровоза. Нанял – жди результата. Или сам расследуй.

– Наступит время – узнаю и это.

– Выходит, что ее из-за этой сумки убили?

– Выходит, что так.

– Таня, убедительно тебя прошу: все, что узнаешь, сразу мне докладывай. Хорошо?

Начальничек. И хоть желание клиента для меня закон, такая настойчивость мне не понравилась. Я хотела ему сразу об этом сказать, но не успела: у него зазвонил мобильник.

Переговорив с собеседником, он сразу засобирался:

– Извини, Танечка, мне срочно надо ехать: только что сообщили, что звонили партнеры по бизнесу из Алма-Аты. Надо бы узнать, что они хотели. Вдруг у них что-то срочное.