В манграх
Шрифт:
Как только я вывел его на след, он пошел впереди, а я – за ним.
Мы прошли около трехсот ярдов, когда, несмотря на удивительное мастерство касадора, вынуждены были остановиться. Луна неожиданно зашла за облако, и царапины на коре стали не видны. Задержка выводила меня из себя. Каждое мгновение может привести к ужасным последствиям. В воображении я видел картины из своего сна, когда Энграсия пыталась вырваться из грязных объятий дьяволов! О! Если бы она закричала! Я услышал бы, и ее крики привели бы меня туда, куда ее утащили.
Мы
Я повернулся к спутнику, надеясь, что он как-то подбодрит меня. Но нет! Он только прошептал:
– Ничего не поделаешь, кабальеро! Надо ждать, пока не пройдет это облако. Если попытаемся пойти… Ха! Что это – вон там? Свет? Каррамба! Надеюсь, это не Фарролди Диабло!
Я посмотрел туда, куда он указывал. И действительно, сквозь ветви деревьев виднелся свет. Но судя по красному оттенку, я видел, что он исходит от настоящего огня, а не от блуждающих огоньков, которые Гаспардо назвал «лампой дьявола».
Посмотрев на огонь, мы убедились в его подлинности; и как только это стало нам ясно, двинулись к нему.
Подходили неслышно и оказались в двенадцати шагах от места; тут мы остановились, чтобы осмотреться – перевести дыхание перед последним броском. К этому времени мы все поняли и знали, что перед нами.
Это был навес беглого раба.
Мы подошли к нему с открытой стороны и смогли видеть все внутри.
В очаге горел недавно разожженный огонь; рядом сидел сам Эль Кокодрило. Он держал в руках игуану, собираясь насадить ее на прут. Очевидно, ящерица должна была стать главным блюдом ужина.
На бамбуковой кровати сидели двое: один распрямившись, другой согнувшись. Прямо сидел годжиро, согнувшись – Энграсия Агуэра. Я видел ее растрепанные волосы и разорванное платье. Видел и ее печальное лицо – бледные щеки, побелевшие губы, глаза, полные слез!
С трудом я сдерживался, чтобы не броситься вперед и не освободить ее.
Меня удержало благоразумие – интуитивное ощущение, что пока девушке ничего не грозит, но опасность вернется, если я буду действовать слишком поспешно.
Мы были еще в нескольких шагах от платформы, на которой разыгрывался последний акт драмы, и за один прыжок туда не добраться. Нужно подобраться поближе, прежде чем наступит развязка.
Мы подбирались, беззвучно переступая с корня на корень, Гаспардо держался рядом соо мной. Двигались мы неслышно, как оцелоты, выслеживающие добычу. И тут я услышал:
– Итак, прекрасная леди! Что вы теперь думаете? Ага! Донья Энграсия Гуэра! Вы теперь в моей власти и в ней и останетесь – как кайман держит свою добычу, когда сомкнул челюсти. Сегодня мы с вами будем спать на одной кровати!
– Нет! – воскликнул я, вскакивая на платформу, не в силах больше сдерживаться.
Схватив негодяя за горло – Гаспардо одновременно проделал то же самое с беглым рабом, – я продолжал:
– Сдавайтесь, Рафаэль Карраско! Если будете сопротивляться, эта кровать сегодня же, сейчас же превратится в место вашей смерти!
Никогда в жизни не был я так удивлен результатом своей речи. Это следствие было скорее нелепым, чем трагичным, – как фарс, следующий за мелодрамой. Предвидя отчаянное сопротивление со стороны свирепого раба и веселого годжиро, я едва не рассмеялся, когда они оба упали на колени и жалобно взмолились о милосердии.
Я предоставил их обоих касадору, который связал их по рукам и ногам. Ни один не пытался сопротивляться.
Повернувшись, я обнял освобожденную пленницу.
Она прижалась к моей груди, я чувствовал, как бьется ее сердце, и знал, что она в безопасности; губы наши встретились, и она получила первый поцелуй любви.
Обоих преступников мы оставили на платформе, надежно связанных и ожидающих отправки на суд.
Потом, вернувшись по путанице корней – с Энграсией обращались гораздо нежней, чем на пути вперед, – мы добрались до суши и сели на лошадей. Девушка сидела в моем седле вместе со мной.
Мы быстро вернулись на плантацию, но не остались там. Касагранде все еще пылала. Только что рухнула крыша, обгорелые балки падали одна за другой. Оставаться дольше означало только увидеть дымящиеся руины.
Мы задержались, чтобы бросить последний взгляд на сцену опустошения. Потом повернули лошадей и поехали в Батабано.
На следующее утро первый же поезд каминоде хиерро повез нас через остров в Гавану; и еще до завтрака моя новия [23] была в безопасности в доме своей тетушки. Я тоже воспользовался ее гостеприимством.
23
Невеста, исп. – Прим. перев.
Прежде чем опустить занавес над этой маленькой драмой из кубинской жизни, необходимо рассказать, что стало впоследствии с ее персонажами.
Вначале расскажем о преступниках. Они оставались связанными и дождались нашего возвращения. Их перевезли с платформы в прочную тюрьму – калабозо Батабано – затем их судили и приговорили к смерти. Вернули в темницу, потом снова вывели и казнили при помощи гароты.
Судьба честных персонажей остается неопределенной. «Необразованная креольская девушка» все еще девушка и живет под защитой своей тиа, в небольшом доме в пригороде Гаваны. А ее брат – генерал в армии Сеспедеса; храбрый Гаспардо рядом с ним, оба сражаются за свободу и «Куба либре».