В мечту. Оковы одной души
Шрифт:
Далекий, звенящий в ушах, полный ужаса крик…
– Может, тогда ответите вы, Исеева?
Такой… знакомый… крик…
– Исеева!
Лита вскакивает с места. Что спросила учительница? Неужели она прослушала? Нет, нет, не может быть! Она не могла прослушать! Она же отличница! Она не могла!
Но она прослушала.
И вот Лита стоит и молчит, не в силах что-то сказать, а учительница
Словно издалека Лита слышит разочарованный голос:
– А мы-то надеялись на тебя. Ошиблись, значит. Даже на простой вопрос ответить не можешь, а еще отличница, называется… Стыдно должно быть. Садись.
Под насмешливыми взглядами одноклассников, униженная и раздавленная, Лита садится. В глазах мутнеет от застлавших их злых слез.
Как это могло случиться? Почему с ней? Это неправильно, неправильно! Она ведь слушала, помнила! Она ведь…
Слезы скатились по лицу и упали на подушку, оставив на ней два мокрых пятнышка. Лита лежала и смотрела в стену, ощущая отголосок злости и обиды из сна и облегчение.
Сон. Всего лишь сон…
Это был самый главный страх Литы. Страх показаться глупой и смешной, разочаровать других людей. С детства родители вбивали ей в голову, что нужно быть лучше всех, и поэтому Лита изо всех сил старалась учиться на пятерки и оправдать ожидания окружающих. Получалось вполне успешно. Но бывало и так — к счастью, довольно редко, – что Лита срывалась, у нее что-то не получалось, и чувствовала она себя в эти моменты даже хуже, чем в сегодняшнем сне. Сон когда-нибудь закончится, а позорная ситуация в реальности не исчезнет.
Но сейчас был сон. И она не допустит такого в реальности. Она будет лучше всех, будет оправдывать все ожидания, родители будут ею гордиться. Все будет хорошо и правильно.
Частично успокоив себя этой мыслью, Лита провела тыльной стороной ладони по лицу, стирая дорожки слез, и села на кровати. Нахмурилась – память щекотало еще что-то. То ли сон, то ли…
«Перемещатель. Точно».
Сейчас, при дневном свете, в родной и привычной комнате — словом, в обычной обстановке, – ночные события казались такими же нереальными, как и недавний сон. Слишком был резок контраст. Невероятное темно-синее пространство, сверкающие сферы, другой мир и прибор, благодаря которому увидеть это стало возможным. И такая понятная, обыденная, привычная комната. Они просто не сочетались.
«Сон. Еще один сон. Хороший, да, фантастический, красивый. Реалистичный такой. Но сон».
Но, несмотря на то, что в это вроде как легко верилось, в душе Литы оставалось непонятное беспокойство. Она поймала себя на том, что не решается взглянуть на стол, куда накануне положила перемещатель. То ли боится все же там его увидеть, то ли… не увидеть.
«О боже. Ну что за глупости? Разумеется, его там нет. Не тормози и посмотри. Это так глупо — бояться это сделать».
Она взглянула на стол.
Перемещатель лежал там, отблескивая серебром в пятне падающего на него солнечного луча.
– Да вы издеваетесь, – негромко пробормотала Лита.
Ее охватила смесь самых различных чувств. Ступор, недоверие, возбуждение от того, что темно-синее пространство с призрачными сферами и другой мир все же существуют, радость… От чего? От того, что это могло оказаться правдой?
– Издеваетесь, – повторила Лита. Подошла к столу, схватила перемещатель и сжала его в ладони. – Тебя не должно здесь быть, – сердито сказала она ему, как будто ПВМ был ребенком, залезшим в неположенное место. – Ты издеваешься. Издеваешься!
Лите хотелось повторить слово «издеваешься» еще много раз, но ей вдруг представилось, как она выглядит со стороны. Взрослая девица, которая внезапно хватает какой-то непонятный предмет со стола и начинает на его кричать, словно он способен понимать слова… Наверное, очень глупо смотрится.
Да и вообще, чем орать и тискать его, лучше бы умыться и поесть.
Смутившись своего порыва, Лита быстро положила перемещатель на стол и, помедлив секунду, поспешила в ванную.
По-прежнему с ПВМ в руке. В последний момент Лита почему-то опять сжала пальцы и понесла его с собой, потому что в этот самый миг ощутила страх. Страх того, что она вернется, а перемещателя не окажется на месте.
***
Спустя некоторое количество времени Лита сидела на заправленной кровати, с открытой банкой рыбных консервов рядом, и, держа вилку во рту, рассматривала перемещатель.
Никаких разящих изменений за ночь в ПВМ не произошло: тот же цвет, тот же размер, те же борозды и бугорки, создающие видимость неоднородной поверхности и от того вызывающие удивление, когда пальцы натыкались на гладкость. Скрытых функций тоже не обнаружилось; впрочем, это не доказывало того, что их нет, а, скорее, то, что Лита их не нашла.
Раз девушка случайно коснулась голубых пятен и тут же, испугавшись, отдернула руку. Ничего не произошло; спустя несколько мгновений, когда испуг немного прошел, Лита вспомнила, что, прежде чем ее переносило в другой мир, она держала пальцы на пятнах еще несколько секунд. Видимо, сейчас их просто вовремя убрала.
А еще Лита вспомнила, что ПВМ говорил. Тогда, при перемещении, он перечислял какие-то данные о ней. Вероятно, сумеет поговорить и сейчас. Может, он даже обладает разумом…
Отправив в рот очередной кусочек рыбы и благополучно снова забыв вилку во рту, Лита опять тщательно ощупала перемещатель, даже осторожно постучала по нему. ПВМ остался нем и безразличен. Может, по-другому надо?
– Эй, – позвала Лита. Из-за вилки во рту слово прозвучало невнятно, и девушка, спохватившись, наконец вытащила ее. – Ты можешь говорить? Скажи что-нибудь.
«Лита».
Честно говоря, Лита вообще не ожидала, что ее слова возымеют эффект. Она произнесла их просто так, особо не надеясь получить отклик. И потому оказалась совершенно не готовой к бесплотному, тихому, практически смешивающимся с ее мыслями голосу, который вдруг прозвучал в голове. Вздрогнув, Лита вскрикнула и случайно уронила перемещатель. Прокатившись по одеялу, тот достиг края кровати и свалился на пол, где прокрутился наподобие монетки и с негромким звоном упал уже окончательно. Этим все и ограничилось. ПВМ снова был нем.