В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.

Усова Галина Сергеевна

— Ну как… Содружество интеллектов, цивилизаций.

Обмен информацией расширит технические возможности обеих сторон.

— И только? — скептически произнесла какая-то женщина.

— Нет, почему же. Взаимопомощь. Как у нас говорят, ум хорошо, а два лучше. Новое знание всегда обогащает.

— Что именно и кого именно?

— Мозг, разумное существо.

— Люди такие рационалисты? — допытывалась женщина. — И всегда мыслят о взаимовыручке так масштабно? Кстати, Петров, кто ваша жена? Где она сейчас, почему не с вами?

— Я не женат.

Петров

нахмурился. Какое им дело до его личной жизни?!. Да, он рационалист и не видит в этом ничего плохого. Кстати уж, не будь он таким рационалистом, не отказывай себе во всем, не имеющем отношения к делу, кто знает, когда бы эти милые создания имели возможность посмотреть на такую «диковинку», как Петров, возможно, что вообще бы возможности не имели и уж определенно — не сегодня.

И в то же время Петрову не понравилась тишина, наступившая сразу же вслед за его категорическим: «Я не женат». Петрову сочувствовали. И Петров обозлился:

— Ну а вы? Вы, парапы, ради чего добивались контакта? Неужели только ради возможности расширить границы своих экскурсионных поездок?!.

Петрову тут же ответили:

— Конечно! Потому что каждая поездка сулит новое общение. А есть ли в жизни что-нибудь дороже его? Техника — это хорошо. Техника освобождает мыслящее существо от множества проблем. Но в принципе любая техника — от рычага до кибера — должна существовать только для того, чтобы облегчать живым дорогу друг к другу, чтобы устранять между ними возможное непонимание, не больше.

Такая постановка вопроса показалась Петрову вовсе не простой, а главное, непривычной и, надо сказать, не понравилась.

— Разве нет в жизни ценностей, помимо общения? — спросил он. — А работа ума? Постижение истины? Движение мысли?

— И одиночество при этом, не так ли? — опять влезла в разговор дотошная женщина.

Петров отрезал:

— Да, если нужно, и одиночество. А захочется чего-нибудь для души — женись, заводи семью, никто не мешает.

— Для души?!. Разве у вас не соединяются ум и душа? Разве земляне научились отделять их друг от Друга?…

Вопрос поразил Петрова. Вот тебе и сходство. Вот тебе и почти полная идентичность, которую Петров так часто доказывал как дважды два. На память пришли примеры из истории человечества, когда ум и душа вступали в открытую войну, и как-то сразу не находилось случаев, чтобы они не были в противоречии. Да, пожалуй, если копнуть, то именно на этом противоречии и замешана человеческая жизнь. И если у парапов этого противоречия не существует, как же они живут? Странные, в высшей степени непонятные существа — парапы!..

Нет, такой поворот разговора устраивал Петрова.

Разговор становился интересным. Наивные, доверчивые, гармоничные парапы Петрова — что они найдут для себя на Земле?… Скорее всего, для землян их присутствие неопасно. Но для парапов быть рядом с людьми, кажется, не столь уж безопасно. Разве что они защищены от возможности заразиться сомнениями и конфликтностью самим своим — неясным пока Петрову —

устройством.

Все ликовало в Петрове. Контакт состоялся, и не такой уж бессмысленный контакт, как казалось вначале. В парапах таилась загадка. Если не сомнения, то что же тогда двигает вперед их мысль? Что? Лично он, Петров, подвергает сомнению всей постоянно. Даже сейчас, например, он, всю жизнь уверенный в превосходстве собственного образа жизни, испытывает необъяснимые колебания, столкнувшись с иным восприятием мира в далеких ему и людям парапах. У Петрова появилось желание как-то оправдаться, утвердить себя. Желание, которое возникало в нем только в тех случаях, когда он переставал верить в свою безукоризненную правоту.

Случайно взгляд Петрова упал на браслет, подаренный ему Полиной. Пожалуй, только перед ней время от времени Петров ощущал подобную же недоказуемую виноватость. Собираясь с мыслями, планируя в голове вопросы парапам, чтобы при минимуме затрат выяснить с наибольшей точностью их мировоззрение, Петров медленно расстегнул браслет и положил его на столик рядом с системой. Система странно, как-то дергано замигала и исчезла.

— Что это?! — изумленно воскликнул Петров. — Вы эти шуточки бросьте!..

Но парапы не появились, и Петров сообразил вдруг, что взаимодействие с серебром могло на них так подействовать, и сбросил браслет на пол.

В тот же момент исчез и столик, на котором лежала система.

А еще через некоторое время Петров услышал рядом с собой голос Полины:

— Рано же ты его снял!..

Петров был сбит с толку, ошарашен. Он оглядывался вокруг себя с недоумением пробудившегося лунатика — такими необычными были перемены. Ведь только что он был в своей лаборатории, а теперь сидел в комнате Полины. Только что Петров вошел во вкус беседы с парапами, а теперь видел Полину за пультом.

Откуда здесь, у нее, этот пульт? Как он похож на тот, что находится у него в кабинете.

Петров не страдал замедленной реакцией, но сейчас не мог понять, что происходит: почему исчезли парапы, как он сам оказался у Полины?…

Петров смотрел на Полину. Она не была ни смущенной, ни удивленной — только неудовольствие на лице.

— Что все это значит?

— Ты не понял?

— Нет, я не понимаю, как тебе удалось… — Петров замялся, потому что не знал, что именно удалось Полине — разрушить контакт с парапами или… Смутная догадка мелькнула у Петрова.

— Вот видишь, ты уже и понимаешь, — улыбнулась Полина и ушла в кухню. Там хлопнула дверца холодильника. Полина готовила питье.

Петров еще раз оглядел комнату Полины. Сколько здесь аппаратуры! Он-то думал раньше, что бесконечные шкафы и буфеты скрывают столовые сервизы, а это, оказывается, приборы. Причем среди них есть такие, о назначении которых Петров может только догадываться.

Петрову все еще жаль было расставаться с мыслью, что контакт — это небывалое по значению событие — все-таки был. Но Петров уже понимал, что контакта не было.