В моей смерти винить президента... (сборник)

Степнова Ольга Юрьевна

МАМОНТОВ

(в трубку):

– Ты, сволочь писучая, жену мою позови! Последний раз позови, гад, больше ты меня не услышишь! Лана! С наступающим тебя! Желаю счастья в личной жизни. Почему с наступившим? Почему полтора часа как уже с наступившим?! Этого быть не может. У меня часы, на них без пятнадцати! У меня внутренние часы и на них уже сутки как без пятнадцати!! А-а... ну да... я тяну время... подспудно, бессознательно тяну время, чтобы оттянуть наступление Нового года. Ведь в Новом году мне придётся... отдавать, искать, воспитывать, пристраивать,

решать... Выживать, в общем. Выкручиваться и изворачиваться. Прощай. Не поминай лихом. Я полтора часа уже как должен повеситься. Прощай. Нет, стой! Ланка, ты соврала, что беременна от меня? Чем докажешь?! Генетической экспертизой?! Это дорого, у меня нет на неё денег. И потом, экспертиза всё равно подтвердит отцовство Давыдова, так зачем тратиться? Прощай. Не реви. Всё хорошо... Просто кризис. Мой личный, человеческий мировой кризис.

Бросает трубку. Садится за стол.

Берёт бумагу и ручку. Пишет, тихонько диктуя себе под нос.

МАМОНТОВ:

– В моей смерти винить...

(Задумывается).

– Рэйчел? Жену? Давыдова? Дочь? Барыгу-соседа?! Нет.

(Пишет).

– В моей смерти винить президента.

Встаёт. Поднимается на две ступеньки стремянки, крепит ремень у её верхушки.

МАМОНТОВ:

– Уж извините, господин, президент, но мне надо кого винить, иначе как-то не по-человечески. А вы – фигура общественная, на вас всё можно навесить, даже суку беременную. Я имею в виду собаку.

Крестится.

Молится, шевеля губами.

Снова с пафосом крестится.

МАМОНТОВ

(замирая, шёпотом):

– А вдруг она и правда беременная, Ланка-то? А вдруг от меня?! Я ведь не то, чтобы евнух какой, я ещё ого-го и ой-ей-ей! Это что ж получается, господин президент?! Все кругом поголовно беременны, а у меня – кризис?!

Все на сносях, а я – в петлю?! Сирот плодить?! Давыдов-то, он в жизни никого не усыновит, не удочерит и не усобачит... Он ни на одну сироту копеечки не потратит! А двенадцать волкодавов жрут как двенадцать слонов! А мой внук – негритос халубанабусирочный, он же будет орать! Жрать и орать! Жрать и орать! И памперсы тоннами изводить! А мой, мой личный пацан, когда родится, он глотку долго драть в пелёнках не будет, он сразу компьютер попросит, спортивную машину и отдельную квартиру в центре! И всё это счастье – Давыдову?!!! Ну, не-е-е-ет!!!

Срывает с себя петлю.

МАМОНТОВ:

– Ну, не-е-ет! К чёрту кризис! К чёрту индексы РТС! К чёрту цены на нефть! На десяти работах пахать буду, но ораву свою прокормлю! И кредит погашу, и «Камаз» отремонтирую, и ещё Давыдову на старость копеек дам! Я выживу! Выживу! Тем более, что... я всё равно опоздал свести счёты с жизнью, господин президент. Я уже прожил полтора часа в этом новом году...

Подходит к часам и заводит их.

Пинает стену.

В ответ ему стучит молоток.

ЗАНАВЕС

МАМОНТОВ

(за занавесом):

– Фиг тебе, а не моя квартира, дятел! Я тоже буду строить второй этаж! Я тоже стану дятлом!!!

ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА МАНЬЯКА

Комедия в двух действиях,

восьми сценах

и одной фотографии.

Действующие лица:

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА – энергичная дама, возраст которой уже внушает почтение, а внешность – все еще восхищение

ВЕРА – внучка Эльзы Григорьевны. Многочисленные любовные неудачи придают ей особый шарм. Она не в том возрасте, чтобы мечтать о принце, но и не в том, чтобы совсем не мечтать

ВЫСОКИЙ БРЮНЕТ (он же Электрик, Спасатель, Автомеханик)

НЕВЫСОКИЙ БРЮНЕТ (он же Сантехник, Доктор, Нотариус)

ГОЛОСА СОСЕДЕЙ ЗА ОКНОМ

ЛУНА

БРОДЯЧИЕ КОТЫ

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Просторная гостиная, соединенная с кухней и прихожей. Современная обстановка – мраморная барная стойка отделяет кухню от жилой зоны, диван, кресло, большой платяной шкаф, журнальный столик, большое зеркало с полкой для косметики, портрет адмирала Нельсона на стене, вышитый крестиком, большое окно, прикрытое портьерами и с приоткрытой створкой. На журнальном столике стоит телефон и лежит куча глянцевых журналов. В кухонной зоне – печь, холодильник, навесной шкаф и небольшой столик. На барной стойке стоит турка, ваза с фруктами и металлическая подставка с блюдцами и чашками.

За барной стойкой на высоком стуле сидит Эльза Григорьевна в брючном костюме и ажурной шали. На носу у нее очки, в руке чашка кофе. Забыв про кофе, Эльза читает газету. На лице у Эльзы неподдельный ужас. Она то и дело качает головой.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Кошмар! Ужас какой-то! Нет, это что делается-то?! (отбрасывает газету, хватается за сердце) Подумать только! Седьмая жертва за месяц! (залпом выпивает кофе, наливает из турки еще, кричит) Вера! Вера!! (подбегает к окну, кричит в распахнутую створку) Ве-ера!

ГОЛОС СОСЕДКИ. Эльза Григорьевна, Верочка только что домой ушла! Дождик пошел, и она с крыши ушла!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (отходя от окна) Вера!

В гостиную входит Вера, она недовольно морщится.

ВЕРА. Ну что ты кричишь?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера, он приходит к пожилым дамам под видом электрика, сантехника, врача или спасателя и душит их капроновым фалом!

Вера подходит к барной стойке, берет газету и бегло просматривает ее.

ВЕРА. (откидывая газету) Ты опять читаешь ерунду о маньяке?