В Московской битве. Записки командарма
Шрифт:
Несмотря на значительное усиление войск западного направления, создать решающее превосходство над группой армий «Центр» нам не удалось. Против более 800 тыс. человек, свыше 14 тыс. орудий и минометов, 1000 танков и более 600 самолетов советские войска имели 719 тыс. человек, 7985 орудий и минометов, 720 танков и 1170 самолетов. Следовательно, ощутимое превосходство мы имели только в воздухе, а в людях, артиллерии и танках уступали противнику.
В такой обстановке должно было начаться великое контрнаступление под Москвой, в котором 10-й армии предстояло сыграть видную роль.
2 декабря Военный совет армии получил телеграмму с приказанием командующего фронтом: «Подготовку (наступления. – Ф.Г.) вести усиленным темпом, занимая выгодные
Одновременно мне пришло указание прибыть с личным докладом к командующему фронтом. Выехав с адъютантом старшим лейтенантом В.П. Филимоновым из Рязани, я за несколько часов достиг Москвы.
16
Архив МО СССР. Ф. 353. Оп. 66707. Д. 1. Л. 391.
Как она изменилась за короткий срок! Это был настоящий прифронтовой город. Перегороженные рогатками площади. Баррикады на улицах. Скрытые огневые точки на перекрестках. Черные пятна плотно занавешенных изнутри окон. Усиленные патрули.
Все выглядело строгим и настороженным. Люди, которых мы встречали на улицах, были деловиты и озабочены. По западной окраине города тысячи москвичей рыли окопы, устанавливали противотанковые препятствия, строили дзоты. И так по всему нашему пути до командного пункта Г.К. Жукова в Перхушково.
Я сознаю, что эти скупые строки не исчерпывают впечатлений о Москве тех дней. Ведь их может написать каждый более или менее наблюдательный человек. А вот как выразить внутреннее состояние, когда у тебя ожесточается сердце, когда оно даже черствеет и куда-то вглубь отходит чувство боли? Легко ли сказать и признаться: проезжаешь по Москве и не замечаешь ее всегдашних красот, а думаешь совсем о другом. Видишь противотанковые рогатки или баррикады, перегородившие улицу, и говоришь себе о них: «Хорошо» – или, наоборот: «Мало, жидко». Вглядываешься в висящие в небе аэростаты и рассуждаешь, достаточно ли их, на той ли они высоте. Смотришь на пулеметные точки, установленные на перекрестках, площадях, и прикидываешь, насколько действенным и плотным будет огонь. Поднимаешься на Поклонную гору и думаешь, достаточно ли она оборудована для наших противотанковых орудий, для наблюдательных пунктов. И так без конца…
Что уж тут говорить о том, что, проезжая всего лишь в сотне метров от своей опустевшей квартиры, не находишь в себе ни малейшей потребности хотя бы на минуту заглянуть в нее.
Всюду поглощенные военными заботами советские люди в шинелях и в гражданской одежде. У них не было большей тревоги, чем за родную Москву.
Тяжелая, суровая пора! Навсегда памятное время! «Под Москвой должен начаться разгром врага» – эти слова «Правды» владели всеми.
Около Перхушково машина круто свернула с Можайского шоссе направо. Лесная аллея привела на командный пункт генерала армии Г.К. Жукова. Командующий принял меня немедленно.
Около двух часов продолжалась деловая беседа. Генерал Жуков держался просто, без натянутости, уверенно. Он казался спокойным, хотя иногда был порывист и непоседлив. Говорил твердо и был немногословен. Несмотря на сложность положения на фронте, Жукова мало кто отрывал телефоном или визитами. Человеку незнающему, наблюдающему со стороны, даже могло показаться, как спокойно, размеренно, легко и просто протекает жизнь на этом КП.
Жуков подробно интересовался состоянием 10-й армии. Я просил его по возможности лучше обеспечить армию связью, транспортом, медицинским обслуживанием и особенно усилить танками, боевой авиацией и артиллерией.
Положение на фронте было трудным, и командующий твердо обещал удовлетворить лишь незначительную долю нужд армии [17] . Средства усиления он нам не дал.
В ходе беседы генерал Жуков информировал меня о следующем.
Советское Верховное Главнокомандование принимает энергичные меры по обороне Москвы. Одновременно оно ведет подготовку к переходу в контрнаступление. Против флангов вражеских ударных группировок, наступающих на Москву, сосредоточивается несколько резервных армий. В их числе и 10-я. Одна из резервных армий, 1-я ударная (командарм генерал-лейтенант В.И. Кузнецов), 29–30 ноября уже приступила к боевым действиям на правом крыле Западного фронта в районе Дмитрова. Командующий отметил, что в предстоящем контрнаступлении 10-я армия будет действовать на левом крыле Западного фронта, и предупредил, что ей предстоит столкнуться с войсками из состава 2-й танковой армии Гудериана. Потом он сообщил правую разграничительную линию армии. О левой было сказано главным образом предположительно. Относящиеся к ней пункты Ряжск, Малевка, Плавск и далее на запад были названы пока условно. О взаимодействии с соседом слева – Юго-Западным фронтом – не было сказано ни слова. Подчеркивалось, что 10-я армия в предстоящем контрнаступлении должна наносить главный удар на Михайлов, Сталиногорск [18] . При этом командующий фронтом добавил, что активные действия необходимы и в направлении Зарайск, Венев.
17
В армию направлялось 15 армейских и 18 полковых радиостанций, немного провода из расчета на две дивизии, три кабельно-шестовые роты и две телефонно-эксплуатационные роты. Было указано три склада для снабжения горючим. Передавалось два гужевых транспорта по 1035 подвод. Было обещано передать армии укомплектованный на 50 % автомобильный батальон, находившийся в Кирсанове. Дорожных батальонов не было выделено ни одного. Я получил заверение, что все армейские тылы прибудут в Сасово 6 декабря. В действительности армия получила армейскую базу лишь 16 декабря.
18
Далее будет называться по современным картам Новомосковск.
Он сообщил, что переход в контрнаступление назначен на 6 декабря, но тут же предупредил, что возможно начало и 5-го. В тот же день, 2 декабря, непосредственно в штаб армии (Шилово) было передано распоряжение о готовности армии к переходу в наступление 4 декабря. К последнему сроку – 4 декабря – армия не могла изготовиться полностью. А ведь требовалось еще время, чтобы из района Рязани выйти на рубеж перехода в наступление и чтобы подготовиться к нему.
Около четырех часов дня мы двинулись в обратный путь – в Рязань. Вскоре стемнело, и машина пошла несколько медленнее. Обратный путь занял почти четыре часа. Ехал, полный впечатлений и раздумий.
Как прошла встреча с командующим фронтом? Что надо будет сделать по приезде в Рязань в первую очередь?
Встреча прошла с пользой. Мои многочисленные заявления о неотложных нуждах армии рассматривались сразу же и ответы давались немедленно. Приходилось сознавать, что возможности у командующего не столь большие, и поэтому во многих случаях не очень удивляться незначительным долям обещаемого: придать армии два батальона средних танков, один артполк РГК и два минометных дивизиона РС. Основные силы и средства фронта направлялись севернее Москвы, а не в 10-ю армию, находившуюся от столицы на удалении 200 км. К тому же наша армия находилась на левом крыле фронта, прибыла последней, являлась в его составе уже десятой по счету и, как видно, имелось в виду, что у нее было много пехоты.
Однако читатель поймет мои огорчения тех дней: войскам армии предстоит идти в бой против танковой армии Гудериана, а средств-то усиления, по существу, нет!
К сожалению, не удалось обстоятельно узнать у командующего о силах противника в полосе предстоящего наступления армии, а также внести ясность в вопрос, какие силы Западного фронта имеются перед армией Гудериана в полосе между Зарайском и Раненбургом.
Я порицал себя за то, что не выяснил у командующего фронтом дальнейшей задачи армии и не получил более определенных данных о плане действий своих соседей справа – кавкорпуса П.А. Белова и 50-й армии И.В. Болдина.