В начале войны
Шрифт:
К моему отъезду из 22-й армии 10 июля на Западном фронте сложилась следующая обстановка.
Все корпуса 22-й армии продолжали упорные бои. 170-я стрелковая дивизия 51-го стрелкового корпуса остановила продвижение противника на рубеже Кременцы, станция Кузнецовка, восточный берег озера Себежское, Селявы, Скоробово, Долгоново, Тепляки. На участке 112-й стрелковой дивизии этого корпуса во второй половине дня 9 июля после полуторачасовой артиллерийской подготовки противник перешел в наступление силами своих 111, 121-й пехотных дивизий и штурмовой дивизии. Наши части понесли большие потери, но героически удерживали свой район, и только на участке Плейка, Барсуки гитлеровцам удалось вклиниться в передний край обороны на глубину 1–2 км. Части 98-й стрелковой дивизии под сильным нажимом 14-й моторизованной дивизии отошли
Аналогично складывалась обстановка на участке 62-го стрелкового корпуса. 174-я стрелковая дивизия успешно отражала атаки 18-й пехотной дивизии гитлеровцев на прежних рубежах. 186-я стрелковая дивизия на участке Улла, Бешенковичи была отброшена ударом превосходящих сил с рубежа р. Западная Двина. Враг форсировал реку и стремился развить успех на рубеже Латановка, Слобоца, Плюнилка, Прудины. 170-я стрелковая дивизия по-прежнему вела бои в районе Невеля.
20-я армия в это время приводила в порядок свои подвижные части и вела бои с танковыми и механизированными частями противника. К исходу 9 июля северо-западная окраина г. Витебска была в руках гитлеровцев. 7-й механизированный корпус после неудачного контрудара приводил себя в порядок в районе Свеченек, Хаменки, Стремт и готовился с утра 10 июля наступать на Бешенковичи. 5-й механизированный корпус приводил себя в порядок в районе Липовичи, Лозы, ст. Климовичи, имея задачей одновременно с 7-м корпусом начать наступление на Уллу. 1-я Московская мотострелковая дивизия вела бои на рубеже Русск, Селец, Голошонка, имея перед собой подвижные части противника. 2-й стрелковый корпус, сдерживая превосходящие силы противника, отходил за реку Днепр через Шклов на Горки. 69-й стрелковый корпус, используя части 128-й стрелковой дивизии, организовывал оборону в районе Витебска по восточному берегу р. Западная Двина.
13-я армия продолжала вести бои на предмостных плацдармах на западном берегу Днепра и форсировала оборонительные работы по р. Днепр. Особое внимание обращалось на укрепление предмостных позиций в районе Шклова и Могилева.
21-я армия занимала рубеж обороны по восточному берегу р. Днепр, от Быхова до Лоева, и вела бои с передовыми частями противника, готовясь к нанесению контрудара в направлении Бобруйска.
За время пребывания в 22-й армии я пришел к следующим выводам:
1) В условиях развертывания только что прибывающих и необстрелянных войск, происходящего под ударами противника, всему командному и политическому составу следует вести огромную организаторскую работу, чтобы поддерживать порядок. Враг, опьяненный временными успехами, идет на всевозможные провокации, он заинтересован в панических настроениях, в разброде и бестолковщине, которые гибельны для любой армии. Шпионы и провокаторы, заброшенные гитлеровцами, проникают в наши войска, стремясь посеять панику и разложение. Подчас им в этом без умысла помогают отдельные беженцы из районов, занятых врагом, а подчас и некоторые неустойчивые военнослужащие, заразившиеся паническими настроениями после первых крупных поражений. Поэтому совершенно необходимо, чтобы командиры всех степеней применяли энергичные меры к преодолению паники и неорганизованности.
2) Некоторые командиры действуют недостаточно инициативно, не знают, как добиться перелома в положении, надеются на что-то и на кого-то. Потом, спустя определенное время, я понял, что это неверие в свои силы и расчет на что-то неожиданное, чуть ли не на чудо, было воспитано продолжительным господством культа личности. Люди, в том числе и довольно солидные руководители, считали, что все сколько-нибудь принципиальные решения придут сверху в готовом виде. Все это очень мешало нам в первые дни войны, когда требовалось порой обороняться малыми силами.
Командиры подразделений подчас ждали, как решит командир части, тот ждал решения командира соединения и т. д. А боец и сержант оставались в неведении, лишались возможности действовать. Надо было от всех командиров, начиная с командира взвода, потребовать со всей решительностью: где бы тебя ни поставили со своим подразделением, ты должен проявлять максимум инициативы, принимать бой, атаковать противника, защищать каждый рубеж советской земли.
В первых же боях мы почувствовали, насколько
Если бы наши стрелковые войска, противостоявшие мощным ударам противника, были усилены танками, то они, конечно, смогли бы оказать захватчикам гораздо более сильное сопротивление.
Внедрение в армию мотора сделало пехоту подвижной, а широкое использование танков дало сухопутным войскам наряду с подвижностью громадную пробивную силу.
В первые же недели войны стрелковые войска на собственном опыте испытали значение танка в современном бою, увидели, что успех их действий во многом зависит от наличия танков в боевых порядках. Танками укреплялась оборона, но особенно остро чувствовалась их необходимость при контратаках и контрударах, в ходе наступательных действий. В довольно редких случаях, когда удавалось усилить боевые порядки нашей пехоты танками, она действовала энергично, и наши контрудары и контратаки приносили успех. Наоборот, при отсутствии танков наступательные действия протекали по большей части медленно и не приносили решительного успеха.
Убедившись в этом, я 7 июля 1941 г. направил Верховному Главнокомандующему донесение, в котором просил включить организованно в стрелковые войска танки непосредственной поддержки пехоты:
Москва, Ставка, тов. Сталину.
Я лично, участвуя в боях 2–3 июля 1941 г. на Борисовском направлении и 4, 5, 6 июля 1941 г. в районе Дрисса, Барковичи, установил положительную роль наличия танков в боевых порядках пехоты.
В боях под Борисовом мотострелковая дивизия и сборные отряды, созданные из отходящих частей, усиленные 70 танками, оказывали исключительное по силе сопротивление и наносили короткие контратаки, которые противник не выдерживал.
Иное положение было в районе Барковичи, где я также организовал несколько контратак, но успеха не добился, нечем было подбодрить пехоту. Бои носят в данный период подвижную форму, поэтому командир дивизии при наличии у него танков мог бы всегда выбросить часть своих сил на машинах, что он зачастую и делает, но он лишен возможности усилить их подвижными огневыми средствами в виде танков. Появление наших танков на поле боя вместе с пехотой, даже небольшими группами, создавало замешательство в рядах противника.
Поэтому я прошу рассмотреть вопрос о возможности передачи пехоте 1–2 рот танков на дивизию или по крайней мере дать 1 батальон на корпус.
Я считаю, что наши танки Т-26 в механизированных соединениях принесут меньше пользы, чем в пехоте, правда, и механизированные соединения без танков Т-26 оставлять не следует (ибо других марок мало), но какую-то часть танков нужно пехоте дать, нужно укрепить ее стойкость.
№ 346
7 июля 1941 года{13}.
Генерал-лейтенант Еременко
Таким образом, и до войны, и во время войны довольно остро ставился вопрос о необходимости как танковых соединений для решения оперативных задач, так и танковых частей непосредственной поддержки пехоты. К этому голосу, однако, по-настоящему не прислушались.
В организационных вопросах при создании танковых формирований были допущены крупные просчеты. Мы еще в 1935 г. создали танковые корпуса и шли в этом отношении впереди всех армий мира, но через два года, поддавшись влиянию тех, кто однобоко воспринял ограниченный опыт испанской войны, расформировали танковые корпуса, допустив самую серьезную ошибку. В период культа личности Сталина многие организационные вопросы решались непродуманно. Крайность в любом вопросе вредна, а в решениях военных вопросов она совершенно недопустима.
После того, как были расформированы танковые корпуса, танки были переданы в состав стрелковых войск. По организационной структуре это были батальоны и бригады, на этой основе проходила вся боевая подготовка войск. Ни одно учебное наступление полка, батальона и даже роты не проводилось без танков. Если реально танков почему-либо не было, то делали макеты танков, использовали их для обозначения танков. Таким образом, обучение и воспитание войск проводилось в тесном взаимодействии пехоты, танков и артиллерии, без этого запрещалось проводить тактические занятия.