В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905)
Шрифт:
Трудно сказать, был ли это был главный аргумент, но Куропаткин, уже заворожено следящий прежде всего за маневрами Третьей армии генерала Ноги, упустил фактор угрозы, который представляла для него японская гвардия. В любом случае он уже отдал (увы, привычно) приказ о генеральном отходе к Телину. Без четверти семь вечера он инструктировал генерала Сахарова организовать отход в глубине ночи. Сахаров получил приказ Куропаткина и сообщение о прорыве японской гвардией русских позиций практически одновременно. В начале девятого вечера уже были отданы приказы отступать с максимальной скоростью.
Слыша гром японских гаубиц, Маккалох пишет: «Мы слышали погребальную музыку. Колокола возвещали потерю Мукдена и утрату Россией своей империи в Маньчжурии… Возможно,
Итак, Куропаткин решил и на этот раз обменять японские успехи на пространства, великая русская армия покатилась на север, к более близким, уже сибирским просторам. Это была азартная игра. Даже флегматики среди иностранных журналистов делали ставки на то, сумеет ли на этот раз Куропаткин вырваться из объятий японцев, или фортуна окончательно покинет его. Многие предсказывали финальный уход Куропаткина на запад под совместными ударами японцев, китайцев и хунхузов. Большинство теоретиков за стойкой бара предсказывали русским последнее и окончательное несчастье. Несколько журналистов посчитало, что на севере будет уже не интересно и решили дожидаться в Мукдене японцев.
Прекрасный писатель (и доктор) Вересаев описывает этот путь. «Поток повозок, залепленных пылью, медленно двигался вперед, останавливался, пережидал паузу и снова трогался в путь. Повороты узкой дороги, когда она вползала в деревни или когда повозки собирались около мостов, создавали невыносимый хаос. Десять рядов повозок не могли идти одновременно, все старались вытеснить соседа, вступали в спор и преграждали друг другу путь. Красные, дикие лица блестели сквозь пыль и звуки ударов, свист кнутов и хриплые проклятья неслись отовсюду. Как всегда, начальство, тут как тут когда в них нет потребности; в данном случае, когда оно не нужно, было рядом… Давка была страшной… Новые товарные поезда выходили из–за перекрестков на Дорогу мандаринов. А позади гремели орудия, и слышались звуки пулеметной стрельбы».
К полудню наступившего дня японские отряды уже угрожали поселку Тава, стоящему на дороге Мандаринов всего лишь в десяти километрах от Мукдена. Японцы хотели здесь устроить колоссальную засаду Второй и Третьей маньчжурским армиям России. До сих пор русские войска отступали в относительном порядке, но в этом эпизоде вышедшие к дороге японцы начали буквально расстреливать фаланги уходящих. Крепкие сердцем пытались организовать системную оборону, удавалось это с трудом. Генерал Дембовский в контратаке буквально связал наступающих японцев, давая братьям уйти на север. Сильные духом держались даже в немыслимой ситуации.
Маккаллах отступал вместе с русскими. «Около квадратной мили поверхности были засыпаны плотным слоем жестянок, перевернутых повозок, остатков буфетов, сапогов, носков, матрасов, мертвых лошадей, мешков с мукой, штыков, патронных лент и гильз». Останавливаться было опасно — следовал град пуль. Свинцовый рад перешел железнодорожное полотно и продолжил путь на север по восточной части железнодорожного пути, настигая группу примерно в 500 человек. Отчаявшиеся офицеры выходили на позиции, где их видели японские снайперы. Лучшие гибли один за другим. В конечном счете, японцы отрезали эту группу и взяли ее в плен.
Жалкое зрелище представлял собой генерал Каульбарс, весь в пыли и с иссякшей энергией, с перебитым шейным позвонком и сломанным ребром. Ничего не выходило из попыток командующего Куропаткина восстановить дисциплину. Максимум, что ему удалось — это создать специальные отряды, охраняющие железную дорогу и частично гасящие отвратительное пламя паники. Официальная британская история войны о «дороге Мандаринов»: «Здесь были сломанные телеги, вагоны колесами в воздух, — некоторые с колесными осями, дышлом экипажа рабитыми до атомов — в то время как чемоданы, баулы, седла, котлы, хлеб, сено и все виды багажа лежали разбитыми на рельсах, сокрушаемые очередным паровозом». К чести расположенных на восточном фланге войск нужно сказать, что их отступление было более упорядоченным. В отличие от распавшихся Первой и Второй армий (Бильдерлинг и Каульбарс), солдаты «сибирского волка» Линевича сохранили дисциплину.
В восьми километрах за Тава, где дорога Мандаринов пересекала деревню Пухо, стоял разрушенный мост. Это было особенно тяжелое место отхода — трудно было взбираться на крутые берега. Русские инженеры старались сделать подлинную переправу. Нетерпеливые спускали артиллерийские орудия вниз и затем тащили их вверх. Невероятные усилия мало что давали. А японская артиллерия все приближалась Артиллеристам ничего не оставалось, как оставить оружие и скорбно шагать на спасительный север. Журналист Маккормик писал, что все это «походило на ураган. Четыре сотни орудий и лафетов лежали на дне реки. Шпалы, рельсы, обувь, повозки и вагоны, полевые кухни, тарантасы, и все прочие виды экипажей были усыпаны пеплом». На дальнем берегу мучался обоз Русско — Китайского банка, везший четверть миллиона рублей и фортепьяно. Зрелище тщательно оберегаемого фортепиано затронуло чувствительные струны даже хладнокровных людей, но разъярило десятки других. У всех перед глазами стояли картины брошенных раненых. Бунт разразился в пару секунд. Деньги изъяли, а инструмент был жестоко поврежден.
Ночью некоторые сохранившие представление о дисциплине воины пытались организовать круговую оборону. Но основная масса с широко открытыми глазами слушала о пятидесяти тысячах японцев, наступающих с запада, о присоединении к войне Британии, о ждущих впереди ордах хунхузов.
И все же японцам и на этот раз не удалось нанести смертельный удар. В момент, когда русские ослабли, и финальный удар мог бы затащить их в капкан, японцы тоже по–своему сомлели. Напряжение страшных последних дней сказалось на японских частях, и они, к счастью, не смогли сделать последнего решающего усилия. Армия Ялу очевидным образом не использовала представившихся возможностей. Ее движение было остановлено на подходе к реке Хун. Армия Ноги удовлетворилась выходом к железнодорожному полотну севернее Мукдена. Вторая и Четвертая армии замешкались на подходе к городу. Это был тот случай, когда военная машина японцев, построенная на жесточайшей субординации, дала значительные сбои. Немыслимое дело — японские командиры перестали безоговорочно выполнять приказы. Резервы были довольно низкого качества. Японцы выигрывали битвы, но не могли нанести решающего удара. Не было аналога битвы, о которой довольно часто вспоминали японские генералы — аналога Седана. Лучшие среди японских полководцев признавали это.
Русская армия в бесславном отступлении устремилась на север, к Телину. И приказ достичь их Куроки и Ноги не выполнили. Их люди просто потеряли скоростные качества. Очень слабой была японская кавалерия. Приходилось бросать в бой уставшую пехоту.
Плохо, хорошо ли, но костяк русской армии прибыл в Телин. Седые генералы с поникшими головами явились в штабной вагон Куропаткина. В то воскресенье все пошли молиться доброму русскому Богу за спасение чад своих. Каульбарс со сломанной ключицей. Церпицкий, раненый в ногу. Поникший Бильдерлинг. Белый как лунь Линевич. Пронесшаяся битва унесла треть русской армии — двадцать тысяч погибших и пропавших без вести. Пятьдесят тысяч раненых. Оставлены многие припасы. Погибло множество вагонов и лошадей. Противник — японцы потеряли 15892 убитыми и 59612 человек ранеными, что составляло более четверти наличного состава.