В небе Антарктиды

Черевичный Иван Иванович

Проведенный первый санно-тракторный поход в глубь материка дал не только много ценных сведений для науки, но и обогатил нас некоторым опытом. Теперь в Мирном подготовились к большому санно-тракторному походу, который возглавит начальник экспедиции М. М. Сомов. Пойдут в этот поход гляциологи А. П. Капица и Л. Д. Долгушин, аэрологи В. К. Бабарыкин и А. Е. Щекин, метеоролог А... Гусев, начальник транспортного отряда М. С. Комаров, радист Г. А. Маликов и водитель Н. Н. Кудряшов. Поезд будет состоять из двух тракторов и шести саней, на которых размещены жилой балок с радиостанцией и кухней, бочки с горючим, дрова и уголь.

Авиационному

отряду предстояло не только следить за продвижением поезда, но и обслуживать его: проводить разведку пути, давать направление, доставлять продовольствие и другие необходимые материалы.

Наконец, наступил день отъезда. Головной трактор, на котором был установлен флаг нашей Родины, медленно потянул за собой сани и взял курс в глубь континента. Долго бежали жители Мирного за уходящим поездом, прощаясь с товарищами и желая им удачи. Трактора, набирая скорость, уходили все дальше и дальше. Поход на­чался.

Апрель в тот год в Антарктиде был суровым. Этот осенний месяц на шестом материке принес двадцать четыре штормовых дня. Снегопады, поземки, снежные заструги и плохая видимость усложняли продвижение поезда. Члены авиационного отряда, находясь в Мирном, поддерживали с участниками похода постоянную радиосвязь, поэтому, как только получили сообщение о более или менее благоприятной погоде, вылетели к ним.

Первым ушел АН-2, управляемый Алексеем Аркадьевичем Кэшем, который уже имел некоторый опыт в подобных полетах; еще раньше Каш доставлял участникам первого санно-тракторного поезда продовольствие и необходимые материалы. Затем мы стали готовить к полету и наш самолет, который также должен был доставить участникам похода продукты. Приготовление обеда во время движения тракторов было сопряжено с большими трудностями, поэтому в Мирном были изготовлены блюда, которые можно быстро разогреть на камельке или газовой плитке.

... Самолет ЛИ-2 на лыжах после короткого разбега легко оторвался от взлетно-посадочной полосы и взял курс к санно-тракторному поезду. Через час мы уже были над ним; сверху ясно можно было различить два трактора и шесть саней, вытянувшихся по прямой линии, а рядом с ними самолет АН-2.

Связавшись по радио, мы получили необходимые данные для посадки. Я повел самолет по кругу, снижая его, чтобы посмотреть на снежную целину. Но чем ближе самолет подходил к снежному насту, тем хуже становилась видимость — мешала поземка. Мы решили не рисковать и посадить самолет в хвосте поезда.

Лыжи коснулись твердого снега, машину несколько раз подбросило на застругах. Я «прижал» ее к снегу. Самолет, пробежав еще несколько десятков метров, остановился около саней, на которых стоял балок.

Пока идет разгрузка самолета, вместе с Михаилом Михайловичем Сомовым направляемся в балок.

— Ну как дела? — спрашиваю.

— Хорошо, — смеется Сомов. — Правда, последние дни погода нам доставила немало хлопот. После того, как у нас побывал Каш, мы пошли дальше, но на следующий день из-за сильной пурги снова пришлось остановиться. Так продолжалось почти шесть дней, сани занесло снегом высотой более двух метров, и ребятам много пришлось по­работать. Ну, теперь вроде легче. Спасибо за продукты, а то здесь, на этой высоте, ничего не варится.

Пока мы разговаривали, закончилась выгрузка самоле­та. К нам в балок пришел Гурий Владимирович Сорокин.

— Иван Иванович,

нужно собираться в обратный путь, поземка усилилась,

— Ну что ж, надо подчиниться, — сказал Сомов. — Я полечу с вами, а старшим здесь останется Гусев.

Теперь мы уже имели опыт взлетов с ледяного плато, расположенного на высоте свыше двух тысяч метров над уровнем океана. Включили моторы, и самолет пошел, постепенно набирая скорость.

... Поезд уходил все дальше и дальше от Мирного. Путь его становится все труднее — чаще встречались трещины, поэтому летчикам пришлось усилить наблюдения с воздуха, чаще проводить аэрофотосъемку района, выбирать более безопасные места для продвижения.

Наконец, 3 мая санно-тракторный поезд достиг 375 ки­лометра. Последние дни шел он очень медленно, что объяснялось не только высотой, на которой он находился, но и метеорологическими условиями: приближалась полярная зима. Дни становились короче, морозы усиливались, а постоянные бураны заносили поезд снегом.

Особенно тяжело приходилось начальнику транспортного отряда, старому полярнику Михаилу Семеновичу Комарову и водителю трактора Николаю Николаевичу Кудряшову. Переваливаясь с заструги на застругу, шли вслепую тракторы: впереди закрывала горизонт белесая мгла, свет фар упирался в стену мелкого снега. В такую погоду связь с Мирным прерывалась.

Через несколько дней погода улучшилась, и можно было направить самолет в район местонахождения санно-тракторного поезда. Вечером в Мирном мы сидели в своем летнем домике и совещались, как лучше провести эту опе­рацию.

— Кто полетит? — спросил я у летчиков.

— Давайте, я, — пробасил Каш.

— А, может быть, я? — спросил Сорокин.

Все наши самолеты были готовы, но выбор, естественно, пал на АН-2: легкая машина могла свободно взлетать и садиться на тех высотах, где сейчас находился поезд.

Самолет поднялся в воздух. Дул встречный ветер и «прижимал» тяжело загруженную «Аннушку» к плато. Из-за плохой видимости и небольшой высоты нельзя было определить путевую скорость. Время шло, и по расчетам штурмана мы должны были уже находиться в районе санно-тракторного поезда, но сколько ни искали, найти его не могли.

Я сидел на правом сиденье и смотрел вперед. Каш вел машину по заданному курсу. Начинало темнеть. Поезда не было видно.

Со стрелки часов я перевел взгляд на показатель наличия бензина в баках и обнаружил, что мы уже израсходовали половину запаса. Таким образом, бензина хватит только на обратный полет.

— Михаил Иванович, вы при вылете проверили горючее в баках? — спросил я Чагина.

— А как же, баки были полными, сам не могу понять, в чем дело. Может быть, встречный ветер сильный?

В это время впереди по курсу показались черные точки, они отчетливо выделялись на белом фоне.

— Иван Иванович, впереди по курсу бочки!

Бочки! Как они нам всем надоели во время выгрузки. Сколько каждый из нас выгрузил их из огромных трюмов кораблей и перекантовал на ледяном берегу, пересчитать трудно. Поэтому при упоминании о бочках мы всегда без особой радости вспоминали тяжелую работу, которую, надо, сказать, выполняли добросовестно. Теперь мы радовались этим бочкам, как добрым знакомым: во-первых, они были предвестниками близкой встречи с поездом, а во-вторых, они подтверждали, что курс, проложенный нашим штурманом, правильный.