В небе только девушки! И… я
Шрифт:
– Можно продолжать? Что случилось? Или Вы это знаете, а я время напрасно теряю? – спросил я у них.
– Лейтенант Литвяк! Здесь написано, что авторами модификации являетесь Вы и какой-то Песков.
– Да, я, а Василий Иванович – техник моей «птички». Еще вопросы? Я могу продолжать?
После занятий новость расползлась по эскадрилье. Раскова еще раз появилась уже вечером, она улетала в Энгельс.
– Проводите меня, Александра Петровна! – и мы пошли навстречу садящемуся солнцу к стоянкам «Си-47-х».
– Очень жаль, что мы раньше с Вами не встретились, у нас огромный дефицит подготовленных командиров эскадрилий.
– Мы не могли встретиться, я с октября находилась в госпитале после вынужденной посадки, и для меня было важно вернуться в строй, а не создавать эскадрильи.
– А почему занялись доводкой машины?
– Мы упали из-за ее технического
– Я побывала на занятиях, все хорошо организовано, и я уже не жалею, что пришлось отдать Вам лучших своих людей, которых я собирала по крохам по всему Союзу. Девочкам Вы очень понравились. У них появился живой пример для подражания, это – важно. Я доложила обо всем товарищу Сталину. Через день придут недостающие машины, а эти обратным рейсом привезут пополнение. Так держать, товарищ капитан.
Мы пожали друг другу руки, она влезла на левое сиденье, и из форточки еще раз помахала мне рукой. А утром на построении, я заметил, что большая часть девиц расстались с остатками некогда шикарных волос, и сделали такую же стрижку, как у меня! Это, несомненно, им здорово поможет! О чем я не замедлил сказать личному составу. Читать надо, девочки, читать! Техническую литературу, а не по парикмахерским бегать, образовывая плотные очереди. Две летчицы имели допуск к самостоятельным на «Пе-2», с утра сдали зачет по модернизациям, и мы вылетели на «птичке», я был за штурмана. Полетное задание отработано на земле. Требовалось прийти в зону, открутить пять фигур, обстрелять стоящий на земле самолет с пикирования, и вернуться на посадку. Первый же полет пришлось прервать. Пилотажем на тяжелых истребителях никто из них не владел. Они – больше транспортники, чем все остальное. Максимум сложности: это пологое пикирование. Остальное они никогда не выполняли. Кстати, это не их вина, так было построено обучение почти во всех полках. Учили – простейшему, дескать, освоит это, и начнет сам совершенствоваться. Погибнуть может? Ну, конечно, но это произойдет не в моем полку, а там, спишут на воздушное хулиганство. Пересели на УПе-2. Еще раз в зону. Показал вход в пикирование с виража. Немцы так прицеливаются предварительно, и без отрицательной перегрузки входят в пике. Плюс, зенитчиками приходится пересчитывать поправки, так как меняется курс, скорость, курсовой угол и высота. Сбить сложнее. Десять заходов на цель выполнено. Два раза Надежда смогла поразить самолет противника. Остальное ушло за молоком. Расстроенная и усталая, еще и здорово «скозлила» на посадке. Пешка, вообще, поскакать любит. Следом за ней пошла Тамара, у нее результат еще хуже. Слабо пользуется оборотами, и разностью оборотов. Подходит Лиля, у нее самостоятельных на «Пешке» нет, первый вылет. И она – истребитель. Чтобы им стать, она приписала себе 100 летных часов, и стала лучшей женщиной-асом 2-й мировой. Она не в курсе, что я знаю об этой ее хитрости, поэтому держится уверенно. Стричься «под меня» она не стала, так что есть надежда, что у нее все получится. Взлетаем, прошли по коробочке, посадка. Чуть запаздывает с выравниванием, «попрыгали» прилично, с разворотом уходим еще раз на взлет. Теперь в зону. Все маневры выполняла на ровном газе, и, даже блокировку-дубляж с РУДа не убрала. Левый вираж перекручивает, остатки с «истребителя», он на истребителе хуже выполняется, из-за направления вращения винта. Разобрали все на земле со всеми. Устал! Требуется еще пара-тройка инструкторов, а где их взять? И тут из Москвы прилетает целое звено испытателей, которые гоняли «птичку» в Чкаловском. Причем, на новых машинах нам и с заданием переучить личный состав. Две машины с двойным управление Пе-3УТВ. Гора с плеч! 26-го произвели первый в истории эскадрильи вылет всей девяткой, и отработали дневное бомбометание с перестроением по «Вертушке», которое применяли немцы при уничтожении наших наземных войск в обороне. Теперь мы владеем этим приемом. До начала наступления: 9 дней. Успели. Но безжалостный Арес уже начал питаться за наш счет: семь летных происшествий, одна из них катастрофа, спаслась только стрелок. Три из-за отказа техники по причине заводского брака, три сломанных шасси при посадке, и, кажется, девочки решили повторить Сашин опыт и разогнаться посильнее. Уж больно похоже. Самолет на полной скорости зацепил землю, подскочил. Стрелка выбросило из ремней, но не успевший наполниться купол зацепился за березы, и стрелок жива. А две могилки пополнили заводское кладбище. «Испытательный уголок» на нем довольно большой.
Глава 5. Прогресс – дело тонкое, особенно в женском исполнении
Теперь о «Гнейсах». Рано утром над аэродромом появилась темно-зеленая «Пешка» с белыми капотами, и довольно жестко приземлилась. Из нее вышло три человека: один военный летчик, и двое гражданских, причем один из них, в очках, вылез из кабины пилотов. «Очкарик» представился:
– Виктор Васильевич. Почему нас сдернули с рабочего места, мы еще только разворачиваемся. У нас ничего нет, мы не можем вести работы в поле. А тут из-за женской прихоти, нам срывают фронт работ.
– Сколько у Вас работающих «Гнейс-1»? Включая те, которые стоят на стендах, везде, включая и здания на Политехнической.
Тихомиров немного удивленно посмотрел на меня, ведь он уже начал заниматься «Гнейсом-2», но я произнес это тоном, не допускающим возражений. А сами понимаете, что 37-й год был совсем недавно, а тут его выдернули с криками «давай-давай» из лабораторий и погнали почти на фронт. Он приподнял голову и начал загибать пальцы.
– Всего было собрано шесть стендов, и одна рабочая, вот она. Но, ни клистронов, ни магнетронов новых больше нет, их выпуск прекращен. Где находятся для них станки – неизвестно. У меня есть предложение…
– Потом предложите, пойдемте смотреть.
Так и есть! Направленная колеблющаяся антенна с усиками, коаксиальные кабели, отсутствует резонатор и нет волноводов. Ну и, размер с весом просто зашкаливают!
Вылез из штурманской рубки, осмотрелся в кабине. «Заценил» удобство расположения. Посмотрел на умформер, который за каким-то чертом сунули в кабину стрелка и два громадных блока: передатчик и приемник. Оставил летчика и оператора у машины, а с Тихомировым шагаем в штурманский класс, там занято, поэтому прошли в лаборантскую за ним.
– Пишите названия станков, и дату, когда они были отправлены или отгружены на станцию для погрузки. Укажите и нарисуйте таблички на них, где они стояли. Если помните, то в какие ящики были упакованы. А я пока свое порисую.
Начинаю изображать механическую зеркальную антенну с излучателем полузакрытого типа, резонатор, волноводы, гибкие волноводы, даю ссылку на патент магнетрона от 21 года с номером журнала BIRE, четвертый за 1921 год, и его схему. Тихомиров сопит, морщит лоб, но, пишет. На меня особо и не смотрит. Скорее всего, больше думает о том, где он будет сидеть, если не все вспомнит. Я уже закончил рисовать антенно-волновую часть сантиметровой РЛС бокового обзора, а он все сопит, и шуршит ручкой.
– Ну, вот, кажется все, что помню. – он задумчиво перечитывает свою писанину, встал и протягивает мне исписанные мелким подчерком листки. Я забрал их и передал ему шесть своих.
– Это расстояние кратно длине волны?
– Да, конечно. Вы здесь посидите, посмотрите, я в штаб на несколько минут.
Позвонил Расковой и кратко изложил ситуацию. Требовалось найти по заводам и станциям несколько эвакуированных станков НИИ-9, материалы для поиска я отправляю ей связным самолетом. Пусть подключит всех. И надо лететь в Ленинград, забирать там все, что осталось. Вместе с Тихомировым, который там знает все, что нужно. Требуется разрешение на перелет.
– Я поняла, сейчас сделаем. – и она повесила трубку, а я вернулся в лаборантскую. Тихомиров сидел неподвижно, глядя в одну точку. Левая рука мяла листок бумаги. Я забрал его у него: написал заявление с просьбой отправить его на фронт, затем смял его.
– Это полежит у меня, Виктор Васильевич. Как только закончим «Гнейс-1», мы с вами дружно посмеемся и порвем его, предварительно макнув его в шампанское. Сейчас вылетаем в Ленинград, чтобы сократить сроки необходимо собрать все имеющиеся станции, и перевезти их к Вам на 339-й завод. Имеющуюся станцию снять и установить на штатное место на борт «02». Оператор с переносом справится?
– Алексеев? Конечно, только провода…
– Здесь авиазавод находится, не проблема, и у нас другой способ крепления магистралей. Даже техники справятся.
Мы вышли из класса, на стоянке он заботливо передал все мои листочки своему оператору, и мы прошли к «птичке». Посыльный и Настя принесли карты, и разрешение на перелет. Мы проинструктировали Тихомирова как вести себя в кабине стрелка, проверили его подвеску. Еще раз напомнили, что ничего трогать нельзя, из кабины проверили связь с ним, и пошли на взлет. Идем на 7000, так чтобы ему наддува хватало. Дальность позволяет без посадки и без дополнительных баков, но на всякий случай подвесили в бомболюк дополнительный топливный танк.