В недрах ангелы не живут
Шрифт:
Падение замедлялось, давление воды увеличилось и воздух сжался. Уменьшился в объеме шар и, как следствие, упала подъемная сила. Я уже медленно вытекал из кокона, и реактивный двигатель превращался в парашют, плотно затягивая дыру в эластичной оболочке. На мое счастье, она оказалась в самом толстом месте хвостовой кожи камелии, которая легко сдавила дыру. Что-либо предпринимать желания не было, мысли окутывали, вороша прошедшее испытание.
– Что это было? Эти молнии, дрожь… И почему мы оттолкнули друг друга, когда нам было так хорошо, просто блаженство? – принялся обсуждать со своим двойником в голове.
– Мы оставили друг друга, потому что, потому что… пото… Стоп! Потому что мы стали стягивать с себя одежды, но
– Но этим занимаются только на острове великие мужья, а мы, плавающие в водах…
– Но страж часто бывает на острове, и он мог мне не рассказывать правды, а я… Что я, я уродец. Почему он меня захотел? У меня нет даже, чем ответить ему.
– Точно, я получил удовольствие от гистамина, бр-р-р, но мгновение нахождения ее во мне было приятно. Ха-ха-ха!
Мой голос потряс глубины.
– Валерион, ты был прав! Легенды правду говорят. Афалии двуполые, то есть два вида, самец – это все нынешние афалии. А я афалия из прошлого. Я самка! И мне не присущи наружные отметины, как у живородящих самок морганов, цветные пятна на заднице и… Я прощение господне! Ха-ха-ха. Ау, спасатели, стражи, скорее спасайте свое будущее!
Прислушалась. Тишина. Лишь проплывающий в трех километрах злобоеж отозвался на мой ультразвук, издав угрожающий рык, как сопернику, забредшему на его территорию, хотя мы друг друга не видели.
– У них кишка тонка, – возмутилась я.
Хотя была возможность плыть за мной и глотать пузырьки из дирижабля. Тем более, в густых поднимающихся пузырьках плотность ниже, и они могли догнать меня гораздо раньше, на более высоком уровне вод. Затем с остатками воздуха в шаре вернуться назад. Нет, они без своих скатов в глубины не спускаются, они будут искать их в первую очередь, без них пострадавших не вытащить, так прописано в Уставе, но не всегда нужно читать букву закона. Хотя нет, он однажды уже поступил не по закону, объявив всем меня великим ученым.
– Ты сделал великое открытие, и дашь себя убить? – подсознание вступило в защиту жизни перед смертью. Ладно, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
Первым делом не спеша освободил руки, далее, перебирая оболочку изнутри, добрался до второй дыры.
– Тьфу ты, я же самка, значит, надо говорить ЛА-А-А, – пропищала я с восторгом, комментируя свои действия в слух.
Я была так рада своему открытию, ведь оно давало осознать свою полноценность в обществе и индивидуальность во всем Мире.
Развязала повязку на груди, и та поспешила выпасть в полном объеме. Я по-другому взглянула на нее, грациозность, стройность тела, плюс эта «отвратительная» грудь заворожила саму себя на минуту, ощущая, как я воспарила из небытия, как рыба-феникс. Но нехватка кислорода вернула к операции спасения утопающей. Далее повязкой перетянула разрезанную Принцем дыру, совершив ошибку: поспешила вылезти из хохолка, который сжался из-за нарастающего внешнего давления. Температура воды достигла порога терпимости, делать вдох, находясь в воде, приходилось с сильным сворачиванием в калачик и последующим выпрямлением тела, это помогало грудной клетке втянуть капельку воздуха. Хотя воздух был сжат так же, как и я, он был в пяти метрах выше, остатком в полтора куба, и по передавленной оболочке дирижабля воздух всасывался очень медленно. Слава богу, погружение остановилось, уравнялись вес и подъемная сила, в голове появились галлюцинации и шум в ушах, вода возле носа окрасилась кровью. Наступил болевой порог давления, глубина достигла предела возможности для афалий: более двадцати пяти километров. В другое время я с удовольствием ушла бы к Центру Мира, но сейчас перерожденная я впервые захотела жить!
После минутной стоянки, воздух, прогревшись, стал расширятся, и я медленно пошла вверх. Скорость снова стала расти, и чем выше поднималась, тем больше становилась разница температур, и вот горячий воздух уже стал сам поступать мне в рот. Придя в себя, налегла на ласты, чтоб ускорить выход в обитаемые воды, воздух остывал и сжимался, давление воды так же падало, что должно раздувать шар, но кто знает эту физику жидкостей и газов, когда-то должен включиться обратный процесс?
– Не везет мне в смерти, повезет в любви… Чьи слова? Принца на белом скате. Эхе-хе, вряд ли и в этом повезет.
Наслаждаться удачному спасению некогда: перемещения на ракетной тяге как в горизонтальной, так и вертикальной плоскости, плюс попала в теплое течение, продрейфовала порядка цикла. Живот требовал подпитки, но на пути ничего не попадалось. Вскоре течение, которое огибало появившуюся из сумерек горизонта скалу, вынесло в тартарары, местность оказалась совсем незнакомая. Нарастающий шум ничего хорошего не предвещал, стая неведомых крылатых с клювом, словно иглы рыб, пронеслась на бешеной скорости. Через минуту они прошлись уже в обратном направлении. Зная их скорость, я умудрилась резко выставить оборванный лоскут оболочки, и одна рыбеха прошила его своей иглой, но хвостовое оперение все же застряло в резине. Добыча оказалась довольно вкусная, тело толщиной в два пальца и длиной по локоть практически не имело желудка, носовая игла в четыре пяди. Позвоночник сросся суставами, превратившись в надежную рукоять и образуя сплошную кость, лишь четверть хвоста имела гибкую форму с ластообразным хвостом. Тщательно обглодав жертву, получила неплохое копье с размах рук.
Гул уже был близко, и мой воздушный шарик сменил направление на вертикальное. Прижимая меня к крутому склону горы, устремился вверх, где творилось светопреставление, появились вспышки, потоки воды разбавлялись горячими газами.
– Вулкан! Извержение! – закричала я, только не знаю кому.
Я его узнала: этот вулкан самый богатый на ископаемые, хотя находится на самом краю обитаемого Мира вблизи южного полюса. На этом вулкане часто добывали железо и серебро, еще черпали из лавы расплавленное олово на вертикальной скале. Оно текло вниз в облаке пара, который уносился прочь, оставляя место для нормальной воды. Странно как-то, кругом вода теплая, но пролетающая лава на глазах превращала ее в кипяток, оставляя шлейф пара. Он устремлялся вверх, конденсировался и снова исчезал из виду. Не подозревая, порой проплываешь через этот столб кипени, и ошпариваешь тело. Жара кипящей воды достала вконец. Получив массу ожогов, бросила это экстремальное занятие, решила, лучше быть просто вольным скитальцем, чем зарабатывать бешеные деньги с покрытым волдырями телом.
Этому решению поспособствовал несчастный случай, когда афалий-напарник, заметив приближение огромного облака пара, выставил черпак, словил содержимое и получил из пара расплавленный груз олова в пару десятков кило, остановить его не смог, как и отпустить инструмент. Веревка захлестнула запястье, он ушел в глубины, летя следом за добычей, обжигаясь в потоке раскаленного пара. Его душераздирающий крик и писк в ультразвуке циклами напролет стоял в ушах, отбил охоту у многих старателей.
Промедление смерти подобно: ухватилась за выступ, который не захотел меня остановить, второй, напротив, тормознул так, что еле удержала шарик. Закрепилась понадежнее. Что делать? Плыть с шариком нельзя, восходящие потоки так и рвут его вверх, бросать тоже нельзя: заплыв в одно дыхание ничего хорошего не даст, если кругом такая муть и круговерть. Мысли, мысли… Правду говорят: если тебя водит водяной, то присядь и переобуй ласты. Шарик, лавируя в потоке, ворошил привязанный к нему огромный камень, но улетать не стремился.