В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945
Шрифт:
Накануне, 24 декабря, к нам в лагерь пришли с необычной просьбой из военного городка офицер и два солдата: им понадобились красноармейские шинели. Они осмотрели все шинели, висевшие у нас на вешалке, и забрали несколько достаточно изношенных. Оказалось, в Рождественскую ночь в клубе военного городка устраивали самодеятельный спектакль, в котором его участники показывали эпизоды пребывания немцев на Восточном фронте. При этом были продемонстрированы благородство, мужество и ум германских офицеров и солдат, а также варварство, коварство, трусость, жестокость и глупость противостоящих им советских командиров и красноармейцев, подгоняемых
…До наступления Нового, 1944 года остались считаные дни. Мы рассчитывали, что встретим этот год тоже на новом месте. Однако голландцы и наши товарищи не успели подготовить там кухню и еще что-то, поэтому встречать Новый год пришлось в своем же бараке, став свидетелями того, как шумно отметила эту дату какая-то часть СС, поселившаяся утром 31 декабря в бараки, расположенные напротив нашего лагеря. Оказалось, эта часть, вернее, то, что от нее осталось, прибыла из-под Житомира и Бердичева, потерпев сокрушительное поражение в боях с нашими войсками, освободившими в ноябре Киев. Об этом мы узнали, переговариваясь из-за проволочной ограды лагеря с поварами установленных недалеко полевых кухонь. Эти повара, носившие форму СС, были украинцами и русскими. Наши товарищи агитировали их бросить служить у немцев, но вскоре убедились, что эти повара – настоящие враги, особенно украинцы из Галиции.
С появлением на аэродроме эсэсовцев к ним потянулись женщины, преимущественно молодые, из Каменца и других городов. Они приносили с собой спиртные напитки и закуску, гуляли с ними и оставались у них ночевать. Когда через неделю часть куда-то отправили, нас заставили убирать опустевшие бараки. Мы нашли там и съели много остатков еды, подобрали массу окурков, вынесли около тысячи пустых бутылок, а также почти полное ведро… использованных презервативов.
При вечерней поверке 31 декабря нас поздравили с наступающим Новым, 1944 годом фельдфебель и часовые. Казенные обеды в новогодние дни, конечно, были несколько лучше, чем в обычные. Дополнительно мы готовили еду из добытых разными путями продуктов, преимущественно картошки. Спиртных напитков не было.
Переезд в новый лагерь в деревне Цшорнау был намечен на 8 и 9 января 1944 года.
Часть четвертая
В ЛАГЕРЕ ВОЕННОПЛЕННЫХ В ДЕРЕВНЕ ЦШОРНАУ ПОД ГОРОДОМ КАМЕНЦ
Глава 1
В субботу 8 января 1944 года началось переселение нашего лагеря в деревню Цшорнау, расположенную по шоссе примерно в 1,75 километра севернее Каменца. В 1943–1945 годах в ней было около 30 дворов. Через деревню протекает речка Швосдорфер-Вассер (вода из-под Швосдорфа), впадающая в реку Шварце-Эльстер.
Здание (рис. 6 во вклейке) которое заняли советские пленные, было двухэтажным. На нем имелась вывеска «Gasthof» («Гостиный или постоялый двор»). Вместе с другим, тоже двухэтажным и кирпичным домом здание относилось к усадьбе крестьянки Марии Шольце – вдовы лет около пятидесяти. В это время Мария проживала вместе с дочерьми старшей Дорой моих лет и младшей, лет двенадцати, Гизелой, а также со слабоумной работницей – немкой лет двадцати пяти, которую наши пленные звали Дурочкой. Кроме них жил работник моих лет – поляк Станислав, которого местные жители уменьшительно
Потолки в обоих помещениях были высокими. И верхняя часть стен до потолка и он сам были покрыты белой известкой, а нижняя покрашена приятной для глаз светло-зеленой масляной краской. Пол в зале, отведенном нам в качестве казармы, был паркетным. В нем было две двери – передняя и задняя.
Я увидел над задней дверью написанное крупными коричневыми буквами изречение: «В подходящее время веселое питие делает радостным сердце как у старого, так и у молодого». Здесь располагался как до войны, так и после нее танцевально-театральный и банкетный зал или клуб. Там устраивали свадьбы, отмечали праздники.
Когда мы прибыли в этот лагерь и начали работать, местные мальчишки и девчонки прибежали к дому и, несмотря на запреты постовых и родителей, с большим любопытством наблюдали за нами. Бывало, когда мы шли строем, то дети бежали за нами до тех пор, пока конвоир не прогонял их. Ни от кого из них я не слышал в наш адрес плохого слова. Многие из них особенно запомнили меня, выполнявшего функции переводчика и старшего рабочей команды. Когда спустя 25 лет я посетил Цшорнау, эти бывшие дети узнали меня и многие приглашали к себе в гости. Замечу, что мы ни разу не видели в деревне детей в форме гитлеровской молодежи.
Местное население состояло в основном из женщин, детей, подростков не старше 17 лет и мужчин старше 45 лет. В маленьком и хорошо ухоженном двухэтажном особняке жила акушерка – молодая симпатичная женщина. Некоторые семьи были смешанными – немецко-сорбскими (как правило, муж – немец, а жена – сорбка). У деревни имелось также славянское название Чорнов, соответствующее русскому Чернове.
Во время расселения мы стали свидетелями очень неприятной сцены. Руководитель работ по созданию лагеря в Цшорнау сорб Алекс начал что-то возражать фельдфебелю Хебештрайту. Фельдфебель вспылил и чуть было не ударил этого пожилого человека, громко закричав на него, что гражданское лицо не имеет права критиковать действия военного и что всякий цивилист (гражданское лицо) – не человек. И между прочим, в годы войны очень многие военные в Германии относились к этим лицам так, как наш комендант, то есть как к людям низшего сорта.
Когда все работы были закончены, охранник – сорб Николай Билк – пригласил нас вселиться наконец в новую обитель, вход в которую был со двора. Какой-то молодой человек вывел навстречу нам двух хорошо откормленных лошадей. Это оказался поляк Станислав, который являлся работником хозяйки. Угостив нас махоркой, он выразил надежду, что в дальнейшем мы будем дружить. Вместе с дочерью хозяйки Дорой он поехал в город, чтобы доставить бочки с пивом для хозяйской пивной, расположенной на первом этаже.
…Одно из нижних помещений усадьбы, бывшее раньше каким-то сараем, превратили в умывальник для пленных. По периметру умывальника находились пристроенные к стенам длинные деревянные полки, на которых аккуратно лежали большие эмалированные тазы, предназначенные для каждого пленного. В умывальнике находилась также высокая металлическая бочка с водой и ковш. Дневальные по казарме наполняли бочку из колодца – скважины с ручным насосом. Оттуда же брали воду повара для кухни и мы для питья и приготовления пищи. Такой же колодец имелся и у хозяйки прямо в кухне. Использованная вода стекала по канавкам на полу и по оцинкованным трубам в выгребные ямы.