В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945
Шрифт:
В обед мы узнали от работников кухни совершенно неожиданную новость. Оказалось, фельдфебель вызвал к себе повара Мишу Федерякина и отправил его с вещами в сопровождении неизвестного конвоира в какой-то другой лагерь. Таким образом, Миша оказался десятым высылаемым из лагеря пленным. Лишь через несколько дней я осмелился спросить фельдфебеля о причине высылки Миши. Он ответил, что русским нельзя охмурять немецких женщин, а Михаэль этим принципом пренебрег, поэтому удаление его от паршивой бабенки было для него единственным спасением. Судьба Миши все же оказалась печальной – из плена он не вернулся.
Новым шеф-поваром вместо
В тот день, когда число пленных в нашем коллективе уменьшилось на десять, мне удалось поговорить со старшим рабочей команды голландцев, которые возвратились из Цшорнау, где готовили для нас жилье. Он сообщил, что местность там очень хорошая, рядом лес, через деревню протекает речка, жители – простые и открытые, сочувствуют пленным.
В декабре основным видом работы для нас оставалась все та же разгрузка и погрузка бараков на станции. Так как стало холодно и сыро, пленные стали шить себе шапки-ушанки, находя где-то лоскуты шерсти, вату, кусочки кожи. Особенно отличались южане Александр Ващенков и Семен Никифорович Ярошенко (по прозвищу Косой), проживавший до войны в Азове. Они оба были замечательные мастера и пошили несколько шапок товарищам, разумеется не бесплатно.
Вечером в День Сталинской конституции – в воскресенье 5 декабря – члены моего «колхоза» после мытья в душе и ужина собрались отметить эту праздничную дату примерно так же, как праздник 7-е Ноября. Только было уселись за стол, как заявился Вилли Нииндорф и позвал меня с собой к фельдфебелю, попросив одеться как можно «параднее». Надеть шинель Вилли не разрешил, из-за чего Андрей Маркин предположил, что фельдфебель хочет избить меня перед своим начальством. Но Вилли засмеялся и отрицательно помахал ладонью.
В комнате фельдфебеля вместе с хозяином сидел военный летчик – лейтенант чуть старше меня. Я остановился у двери, поприветствовал его и фельдфебеля по-военному и доложил, что «я, переводчик Юрий, нахожусь в вашем распоряжении». Офицер встал, тоже козырнул мне в ответ и представился Руди Эрихом. Оказалось, этому офицеру известно, что я бывший студент солидного московского вуза. Поэтому он и несколько его близких единомышленников хотели бы строго конфиденциально пригласить меня к себе и побеседовать относительно сложившейся ситуации, а также узнать, какова на самом деле жизнь в Советском Союзе. Сказанное лейтенантом сильно удивило меня, но приглашение его я принял. Лейтенант увел меня с собой, дав слово фельдфебелю, что к 20 часам я буду возвращен в лагерь.
Он привел меня в комнату, где сидели пять военных авиаторов – два офицера и три фельдфебеля, которых я сразу поприветствовал по-военному. Хозяин, в свою очередь, представил мне своих гостей, угостил дорогой сигаретой, дал ее прикурить от зажигалки и усадил рядом с собой. Передо мной поставили бутылку лимонада, а я при этом сказал себе: «Поставили бы лучше что-либо поесть».
Началась беседа, касавшаяся сначала обычных биографических данных. Затем задали вопрос, кто, по моему мнению,
Дальше я заметил, что сегодняшний день является в СССР праздничным – Днем Конституции, где декларированы и гарантированы все свободы и права граждан страны, и в частности права на труд, отдых и образование, и изложены также их обязанности. Я долго рассказывал о других вещах, а меня всё угощали и угощали сигаретами, так что в результате у меня сильно закружилась голова – не помог даже стакан лимонада. Поэтому беседу прервали до завтрашнего вечера. Лейтенант Руди привел меня к фельдфебелю, выразив надежду, что завтра мы встретимся вновь. Когда он ушел, фельдфебель поставил меня в известность, что отец этого лейтенанта владеет в Дрездене табачной фабрикой, поэтому мне надо постараться получить от него для товарищей хотя бы десяток сигарет, а для фельдфебеля желательно – сигару.
На другой день я продолжил немецким летчикам свою «лекцию» о Советском Союзе. Рассказал о коммунистической партии, ее ведущей роли в государстве и о Сталине. Ответил на вопросы об организации и работе промышленности в стране, о системах оплаты в ней труда и об отдыхе трудящихся, а также о среднем и высшем образовании. Особо коснулся национального состава СССР, расшифровав по-немецки значение каждой буквы в этом его кратком обозначении. Военных вопросов вообще не касался, объяснив, что не являюсь по ним специалистом.
Опять мне дали много сигарет, но я выкурил только две штуки, а остальные демонстративно положил в карман, заявив хозяевам, что выкурю их завтра, и, кроме того, осмелился попросить Руди дать мне пару сигар, если он их имеет, поскольку «такое курево еще ни разу в жизни не пробовал», что в действительности так и было. Тот, не говоря ни слова, вытащил из чемодана три сигары и еще дал две пачки сигарет по шесть штук в каждой. Естественно, я отдал все три сигары фельдфебелю, что его привело в восторг, так как в то время добывать такое «деликатесное» курево немцам стало очень сложно.
Вечером 7 декабря состоялось мое последнее «занятие» с немецкими летчиками. На этот раз они пожелали узнать наиболее важные русские слова, которые, возможно, им «понадобятся при дальнейшей службе на Восточном фронте». И тут я прежде всего сделал летчикам намек, чтобы они не губили зря свои и противника жизни в этой, как считаю, проигранной Германией войне и сажали свои самолеты на русских аэродромах, где им пригодятся русские слова. Каждый слушатель записал их немецкими буквами в своем блокноте.
Когда уходил от летчиков, каждый дал мне по пачке сигарет, а Руди еще, вдобавок, – пачку галет. Все врученное я с большим удовольствием вложил в общий котел своего «колхоза».
25 декабря у немцев наступил праздник Рождества. Голландцы и наши часовые поставили у себя в бараке украшенные игрушками елки. В тот день многие немцы, а также пленные не работали. На обед повара приготовили для нас густой мучной суп с кониной от молодой бракованной лошади, полученной фельдфебелем у кого-то за работу пленных и зарезанной возле кухни нашими же «опытными специалистами» из мусульман – казахом Мирзабековым и ингушем Мирзаевым.