В ночь на Хэллоуин (сборник)

Подвал был полон крыс. Писк и постоянное шуршание раздражали. Пахло сыростью и гнилью. Фонарик выхватывал из темноты мокрые стены и покрытые плесенью двери множества комнатушек. Андрюша отругал себя за то, что согласился играть в прятки в этом подвале. Тут и без пряток жутко. Пашка, как всегда, выдумает, а потом в кусты. Вход в подвал они нашли еще неделю назад, а вчера сумели все-таки сбить ржавый амбарный замок. Множество комнатушек и ответвлений коридоров натолкнули (естественно, Пашку) на мысль об игре в прятки. Они договорились прийти к пяти вечера к входу в подвал. Сейчас у каждого в руке был фонарик, а Макс даже взял с собой три бутерброда, которые ребята тут же у него

выпросили и съели. Макс долго обижался и даже хотел отказаться от участия в игре, но Пашка умел уговаривать. Андрюша все это время, что ребята решали, играть им или нет, стоял молча и поглядывал на просевшую дверь. В верхней части было написано всем известное слово на букву «Х», нередко вызывающее глупые улыбки у Андрея и его друзей. Ниже кто-то приписал «Мишка». Выходило еще забавней. Либо кто-то дал имя своему отростку, либо высказывал мнение о Мишке. Андрею вдруг захотелось зачеркнуть «Ми» и написать «Па», тем самым высказав свое мнение о Пашке. Но, к сожалению, никто из них на это не решился бы. Пашка был их лидером, хоть и на букву «Х». Но сегодня лидер сдулся, прямо перед игрой. Он забыл фонарь, а может, и специально не взял, но сказал он об этом, только когда они посчитались и водить выпало ему.

– Нет, я могу поиграть, но тогда один из вас должен будет отдать мне фонарь, – сказал он.

Он знал, гаденыш, что никто из них не захочет расстаться с фонарем. Знал и поэтому предложил. Вот уж и вправду на букву «Х». Пашка сказал, что пойдет за фонарем, а ребята стали пересчитываться и выбирать нового водящего. Им бы воспользоваться моментом и разойтись по домам, но нет – они прекрасно знали, что тот же самый Пашка начнет издеваться и обзывать их трусами и девчонками. Поэтому они все-таки решили сыграть. Андрей надеялся, что его не выберут водить. Искать в этом жутком месте страшнее, чем прятаться. Он уже присмотрел себе укромное местечко еще вчера и планировал там отсидеться до окончания игры. Лучше отсидеться в одном сыром, кишащем крысами и еще черт знает кем месте, чем заглянуть в десятки в поиске спрятавшихся. Заглядывая за прогнившие двери, можно найти того, кто совсем не хотел, чтобы его нашли. Нет, подобная жуть не для Андрея. Ему и так не по себе, а если б он здесь встретил кого-нибудь кроме ребят, то умер бы на месте.

Остались Игорек и Юрка. Игорь монотонно произносил считалку, тыча в грудь то себе, то Юрке.

– …кто ты будешь такой? – закончил Игорь и коснулся своей груди.

На лице появилось облегчение и нескрываемая радость – Игорь, как и все ребята, считал, что прятаться в одном месте проще, чем заглянуть во многие.

– Ты мухлевал! – возмутился Юрка. – Давайте пересчитаемся.

– Слушайте, давайте играть, а то скоро стемнеет, – сказал Максим и включил свой «Витебск».

– Да? – скривился Юрка. – Может, ты и будешь водить?

– Ну что ты начинаешь? – высказался Игорек. – Все ж по чесноку.

– Давайте пересчитаемся, – повторил Юрка.

Игорь нехотя снова начал считать.

– На златом крыльце сидели…

Он говорил, касался себя и больно бил в грудь Юрке. Казалось, ударь он немного сильнее, и Юра откажется от игры совсем. Считалка закончилась с тем же результатом, что и в первый раз.

– Ну что, опять я мухлевал? – с вызовом спросил Игорь.

– Может, и мухлевал, я откуда знаю, – огрызнулся Юрка.

– Так ты будешь водить? – не выдержал Макс.

– Да буду, буду. – Юра включил фонарь и начал отсчет. – Я считаю до пяти, не могу до десяти…

– Давай до пятидесяти, – крикнул кто-то из ребят, уже скрывшихся за дверями подвала.

Андрей, спотыкаясь, ввалился в темный коридор, в метре справа от него пискнула крыса и прошмыгнула под трубы. Андрей достал фонарь и только сейчас понял, какую ошибку совершил. Он взял долбаный фонарь «Жук». Андрей боялся, что батарейки отсыреют или просто сядут и он останется в темноте наедине с крысами. Батарейки могли отказать, а руки нет, вот поэтому он и взял этот фонарь, совсем не подумав, что звук, производимый им, не располагает к тихой игре. Фонарь выдаст его, как только Андрей захочет включить его. Он уже хотел. Хоть иди и сдавайся. Ему все время мерещились какие-то силуэты, крысы верещали под ногами, и он совершенно забыл, куда идти. Андрей собрался все-таки воспользоваться своим фонарем, но услышал голос Юрки.

– Сорок девять, пятьдесят. Я иду искать, кто не спрятался – я не виноват.

Андрей налетел на влажную дверь, не раздумывая толкнул ее и ввалился в пропахшую плесенью комнатку.

Андрей не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он оказался здесь. Гробовая тишина окружала его и являлась практически осязаемой. Фонарик жег руку, пальцы так и норовили сжать корпус, но Андрея останавливало моментальное обнаружение. Если бы он сдался вначале, было бы проще. Сейчас же он не знал, кого Юрка уже нашел. А что,

если он последний, и тогда… Тогда он будет искать, тогда он будет заглядывать за скользкие от сырости двери под стрекот своего фонарика, тогда он будет напуган больше, чем сейчас. Нет, надо сидеть до конца. И чего он высидит? – вдруг подумалось Андрею. А высидит он ровно то, чего сейчас боится, то есть он будет последним и станет следующим водой.

Андрей шевельнулся, чем спугнул крыс, возившихся рядом. Все тело затекло. Крысы уже так не пугали, но жутко раздражал их писк, и Андрей боялся, что именно их возня и привлечет Юрку к нему. Ход времени был потерян, он не знал, что сейчас на улице – день или ночь. Здесь-то вокруг всегда была ночь, а единственный лучик света он держал в руках, боясь включить. Черт! Надо было вместе с Пашкой уходить. Где-то в коридоре хлюпнула вода, будто кто-то крупнее крысы вступил в лужу. Андрей напрягся. Луч фонаря скользнул по полу и исчез. Снова кто-то наступил в лужу, но только теперь шаги удалялись. Андрей едва подавил желание выйти и сдаться. Сдаться и больше не играть в подобных местах.

Глаза привыкли к темноте, и теперь Андрей видел, что дверь его убежища слегка приоткрыта. Серая полоса шириной сантиметров пять на черном, густом, как плавленый гудрон, фоне. Это придало немного спокойствия. Хотя, конечно, трудно предугадать, кто первый заглянет в эту щель. Андрей надеялся, что это будет кто-то из ребят.

Снова всплеск лужи из коридора. Андрей присел. Шаги замерли у двери, но ни луча фонаря, ни того, кто подошел, не было видно. Кто-то не хотел обнаружить себя, но почему? Они же договорились искать с фонариком, чтобы прячущийся видел приближение водящего. Андрей встал и медленно пошел к двери. Он понимал, что кроме крыс и ребят здесь никого нет, но все равно ему было страшно. Чертовски хотелось вдавить клавишу фонаря, разорвать тишину жужжанием динамо-машины, а мазутную темень – лучиком неровного света. Он уже готов был это сделать, когда увидел лицо. Андрей выронил фонарик и отступил назад. Лицо появилось в проеме всего на пару секунд, но Андрею стало жутко. Он с ужасом понял, что в подвале есть кто-то кроме них. Тот, кто бродит по темным коридорам без фонаря. Андрей вспомнил о фонаре, присел и начал шарить рукой по влажному полу. Он боялся, что не сможет найти фонарик или он сломался и не загорится. Остаться в темноте с этой усмехающейся бледной мордой Андрею хотелось меньше всего. Рука нащупала что-то холодное и скользкое. Он дернулся, но через пару секунд Андрей снова протянул руку перед собой. Он даже не стал гадать, во что мог вляпаться. Здесь все вызывало отвращение и страх. Сейчас ему нужен был фонарь, и плевать он хотел на то, что обнаружит себя. Этот урод с бледным лицом видел его и без света, а своих ребят он не боялся. Сейчас он был бы рад появлению любого из друзей, хоть Юрки, хоть Пашки.

Он снова дотронулся до чего-то неприятного, но руку убирать не стал, а продвинул ее чуть вперед и вправо. Фонарь лежал там. Андрей схватил его и надавил клавишу. Шестеренки зажужжали, зубцы, скрежеща, царапались друг о дружку. Свет задрожал, вырывая из темноты куски исписанных стен, потух на некоторое время, но потом снова вспыхнул. Андрей равномерно вдавливал клавишу, несмотря на то, что он нервничал. Сейчас, когда у него в руке появился свет, он стал бояться еще больше, потому что каждый раз, направляя луч фонаря на стену ночи, он боялся выхватить из темноты ухмыляющееся лицо, показавшееся на пару секунд. Звук динамо-машинки раздражал, но еще больше его раздражало то, что никто его не ищет. Этим постоянным жужжанием он выдал себя с потрохами. Только приди и найди.

Кто-то пробежал по коридору, как ему казалось, в сторону выхода. Андрей, продолжая освещать себе путь, открыл дверь. Казалось, она стала еще отвратительней на ощупь, чем в первый раз. Он сморщился и аккуратно, чтобы не прикоснуться к ней телом, вышел в коридор. Фонарик стрекотал, разгоняя даже мысли Андрея. Куда бы ни падал луч, везде было одно и то же – надписи и плесень. Но ни живых, ни бледнолицых он не встречал. И это пока успокаивало Андрея. Пока за спиной в густой темноте что-то не шевельнулось. Андрюша развернулся и интенсивней заработал рычагом. Звук пугал, но полная тишина напугала бы больше. Теперь он не слышал ничего, кроме звуков работы фонарика. Пучок света выхватывал сырые стены, гнилые двери, черный силуэт, снова стены… Рука на рычаге застыла, луч света начал подрагивать, но Андрюша, даже понимая, что свет скоро потухнет и он утонет во тьме, не мог заставить себя отпустить и нажать снова проклятый рычаг. Он медленно повел фонарем в ту сторону, где луч выхватил черный силуэт человека. Он хотел, чтобы это был человек. Андрей все-таки отпустил и снова вдавил рычаг, луч света зажегся с новой силой, выхватив пустой дверной проем. Да, человек стоял здесь, теперь в проеме никого не было. Андрей вздохнул и повернулся в сторону выхода. Бледное лицо с черными кругами вокруг глаз выплыло и повисло в пятне света.