В ночь на Хэллоуин (сборник)
Шрифт:
4
Полякова могла бы и догадаться. «Инфинити» шефа она увидела, как только Наташа отъехала от ее подъезда. Она не придала этому значения. Если он в машине, то пусть там и остается. Не до него сейчас. А если у квартиры, то придется прогнать его. Достал. Связаться с женатым – это было ошибкой, а продолжать с ним отношения – это катастрофа. Если даже отбросить моральную сторону вопроса, в их взаимосвязи мало чего хорошего для нее. Она просто топчется на месте. Из-за него Рита не может ни с кем познакомиться. Возможно, в этот раз это был бы свободный парень. Парень, который не будет смотреть на часы, когда занимается с ней любовью. Не будет выходить из комнаты,
«Может, сказать ему, что я беременна? – Странная мысль пришла ей в голову, когда она заходила в подъезд. – Вот просто взять и сказать: поздравляю, ты стал папой. В очередной раз».
Реакция может быть самой непредсказуемой. От побега с кучей обвинений и оскорблений перед этим до тихого ступора и предложения сделать аборт. В любом случае любовница в проигрыше. А может?.. Он говорил, как его достала жена, что он ее не любит. Он говорил…
Открой глаза, дурочка! Они все говорят. Уж не хотела ли ты, чтобы он рассказывал тебе, как он с женой ездил в Таиланд и что они не вылезали из постели все десять дней. Что она стонет во время оргазма так, что ему хочется еще и еще. Стала бы ты это слушать? Так вот, девочка, все познается в гребаном сравнении. Он тебя сравнивал с ней, причем делал это так, как хотелось слышать тебе. Вследствие чего ты решила, что лучшая, что нужна ему, что если не выше, то как минимум на равных правах с его женой.
– И все-таки с беременностью идея замечательная, – прошептала Рита и вошла в квартиру.
Он был здесь. Она учуяла его запах еще в подъезде, но в квартире он был невыносимым, будто он принимал ванну из туалетной воды. Рита терпеть не могла этот запах, она задыхалась от него. Рита однажды подарила ему туалетную воду Chic, чтобы обезопасить себя. На ее взгляд, эта вода была более достойная, и Маргарите нравился запах. Но он ни разу не подушился ею. Надо было еще тогда понять, что он боится жены, боится потерять ее и дочку. Да, здесь нужен противовес. К тому же он говорил, что хочет маленького, сынишку, а жена не может забеременеть. Настало время проверить его слова.
– Привет. – Он расплылся в улыбке, встал, схватил букет со столика и протянул Рите. – Ты где так долго ходишь? У меня совсем мало времени. – И он начал раздеваться.
Рита молча наблюдала за ним. Она прошла и присела на подлокотник кресла. Едва заметная улыбка появилась на ее лице. Когда он замер, в замешательстве глядя на нее, она рассмеялась.
– Да что с тобой такое? Я же говорю, времени в обрез, давай раздевайся.
– А я не могу, – вытирая слезы, выступившие от смеха, произнесла Маргарита.
– Это почему еще?
– Я болею.
– Это чем ты таким за ночь заразилась от этих придурков?
– Эй! – Марго стала серьезной. – Не говори о них так!
– Хорошо, не буду, Марго…
– И не называй меня Марго!
– Понял, Марго… рита. – Михаил сел и начал надевать джинсы. – Ну а все-таки что с тобой? – Миша встал, застегнул молнию и продел ремень через лямки на поясе.
– Я беременна, – ответила Рита.
Михаил сел, так и не затянув ремень. Он был в ступоре. Рита не ошиблась – именно этого она от него и ждала. Хотя вечно же он так не просидит, за этим может последовать что угодно. Михаил может сорваться с места и, не попрощавшись, убежать без рубахи, а вечером позвонить и сказать, что она уволена и чтобы квартиру освободила до конца недели. А может начать со слезами на глазах песню о том, что он так давно этого ждал, что его старуха (он, паскудник, всегда жену так называл, а она всего на три года старше Риты) не смогла, а она такая умница. А еще будет песня о том, что со временем он снимет квартиру просторней этой, да и сам переберется
– А от кого ребенок?
Вот это поворот! Неожиданно. Рита даже сначала подумала, это она в собственных мыслях представила этот нелепый вопрос.
– Что? – Она даже встала.
Михаил надел один носок, взял второй и начал натягивать на ногу.
– Я спрашиваю, кто заразил?
Надо признаться, Маргарита этот путь отхода своего любимого даже и не рассматривала. Удивил так удивил.
– Убирайся! – Единственное, что пришло на ум.
– Ага.
Он встал, надел рубаху и начал ее застегивать.
– Дело в том, если ребенок не мой…
– Я не хочу это слушать.
– А что ты завелась? Я просто спросил.
Мудак! Он просто спросил. А как насчет обидеть этим?
– То есть, – немного успокоившись, произнесла Рита, – ты даже не догадываешься?
– Ну почему? Догадываюсь. Отцом могу быть я, кто-то из твоих друзей…
– Просто уйди, – устало произнесла Маргарита. – Я не хочу тебя видеть.
Михаил встал, взял пиджак и вышел в прихожую. Вернулся в куртке.
– В общем, будем об отцовстве разговаривать только после проведения анализа ДНК.
Развернулся и вышел. Из комнаты, из квартиры, но из ее жизни вряд ли. Вот почему-то Рита была в этом уверена.
5
Он набрал сначала номер Наташи, когда та не ответила, Леша набрал Катю. У нее номер был занят. Алексей волновался. Нехорошее предчувствие сдавливало грудь. Что могло случиться в компании людей, знающих друг друга не один день? Надо было просто ехать туда и забирать Наталью, а не бежать домой смотреть хоккей. Все равно они разошлись, скорее всего, далеко за полночь. Но тогда бы его интерес к Наташе заметили все. «Детский сад! – одернул сам себя Одинцов. – Ты бегаешь за ней с пятого класса. То есть ни много ни мало почти десять лет. И только однажды удосужился сводить ее в кино».
Было еще одно. В седьмом классе. Что это было под мостом в Кузьминском парке, он до сих пор не знал. Определенно поцелуй, неумелый, но все же. Но что он означал, Наташа не сказала, а Леша не спросил ни в седьмом классе, ни в восьмом, ни сейчас. Хотя, может, она уже и забыла о нем. О поцелуе, разумеется, о себе-то он напоминал изо дня в день. А вообще, все норм – в седьмом классе первый поцелуй, в восьмом – первое свидание. В двадцать три – может, проводит до дома, ну а в сорок – возможно, свадьба. Боязнь быть отвергнутым в двадцать три по меньшей мере выглядела комично. Если это не патология, то черт знает что такое.
Леша снова набрал номер Наташи. На этот раз он решил подождать подольше. Он сидел на скамейке во дворе. Сырая осенняя погода загнала всех в маленькие неуютные квартирки хрущевских панелек, которые угрюмо взирали на одинокого человека своими серыми глазницами-окнами. Одинцову стало как-то не по себе. Будто он попал во двор давно брошенного города. Припять в центре Москве. Только детский смех раздавался откуда-то со спины. Леша обернулся. Мальчик лет десяти забирался по лесенке на горку и со смехом скатывался вниз. Его оранжевая футболка сияла, словно луч фонаря в сумраке уходящего дня. Алексей улыбнулся. Странно, конечно, что ребенок одет легко, да и почему-то один. Улыбка слетела с губ Одинцова. Он сбросил вызов и убрал телефон.