В объятиях босса
Шрифт:
Клаудия глубоко вздохнула.
— Джо, — сказала она, — мне надо с тобой поговорить.
ГЛАВА ВТОРАЯ
— Мне тоже надо тебе кое-что сказать, — проговорил Джо.
— Тогда начинай первый. — Ей нужно немного времени, чтобы успокоиться и сформулировать мысли.
— Помнишь свою идею об улучшении качества «Голубого грота»? Так вот, они изменили технологию. И это окупается. В этом году ожидается потрясающий урожай кофе, а у нас эксклюзивные права.
— Нет, я не помню, но новость хорошая. Я искренне рада, Джо.
— Я знал, что ты будешь рада, ведь это плод твоего ума. Но это только начало. Теперь нам надо продавать его нашим клиентам. Вот здесь потребуешься ты.
— Я? Но я не продавец.
— Ты же сказала, что хочешь заняться чем-нибудь другим. Сказала, что хочешь быть учителем. Вот и обучай продавцов, как продать новый, улучшенный сорт «Голубого грота», или займись пиаром. Можешь выбирать. Только возвращайся. Будь членом команды.
— Нет.
Но он даже не обратил внимания на ее отказ и продолжал говорить:
— Все будет как прежде, мы опять будем работать вместе, я и ты… Что тут плохого?
Как прежде. Клаудия не желала как прежде. Она больше не хотела назначать для него свидания или устраивать ему отдых с девушкой на шикарных курортах. Не хотела с того самого Рождества. Ей нужно устраивать свою жизнь. Жизнь без Джо Каллауэя.
— Нет, это для меня не годится. Я не вернусь, Джо.
— С тобой теперь стало так трудно. Это не похоже на тебя, Клаудия.
— Откуда ты знаешь, что на меня похоже, Джо?
Он посмотрел на нее как на сумасшедшую. Но она не сошла с ума. Скорее наоборот. Впервые за три года Клаудия смогла взглянуть на вещи реально. Мужчина, которого она любила, никогда не ответит ей взаимностью. Но теперь уже ничто не заставит ее потерять разум. Она слишком долго надеялась, что наступит день, когда он поднимет глаза от своего письменного стола и увидит ее такой, какой не видел раньше. Вместо правой руки и доверенного лица она превратится в желанную женщину.
И он внезапно поймет, что любит ее — не только ее ум, не только ее организаторские способности, но также ее душу и тело. Он попросит ее выйти за него замуж. Будет убеждать, что и она со временем полюбит его. И вот тогда она скажет, что давно влюблена. Он будет страшно удивлен и несказанно счастлив. Они поплывут по океану любви, а потом будут жить вместе долго и счастливо. Так всегда происходило в книжных романах.
Но в реальной жизни все иначе. И Джо Каллауэй не собирался влюбляться в нее ни сейчас, ни потом. Если он не полюбил ее за три года, то уже не полюбит никогда. Если это не произошло на рождественской вечеринке, то уже и не произойдет.
Она влюбилась в него так давно, что даже не могла бы сейчас сказать, когда именно это произошло. Было ли это в тот день, когда он принес ей букет желтых роз, после того как они до двенадцати ночи работали над докладом для акционеров? Или в тот вечер, когда она отстирала пятно на его рубашке? Или в ту субботу, когда они вдвоем ели китайскую еду у него в кабинете? Или все-таки на той судьбоносной рождественской вечеринке? Вечеринка продолжилась у него в кабинете, а об официальной он, казалось, совершенно забыл.
Прищурившись, Джо смотрел на нее через стол.
— Как ты можешь задавать мне такой вопрос? Знаю ли я, что на тебя похоже? Мы же вместе целых три года. Ты единственная, кого я мог выносить, и ты терпела меня так долго. Разве это ничего для тебя не значит? Ты действительно решила уйти от меня только потому, что хочешь чего-то другого? Ты что-то скрываешь. Дело во мне, не так ли?
Его взгляд впервые показался ей уязвленным. А ведь он уже сталкивался с неприятностями, и Клаудия знала, как быстро он приходил в себя после ударов судьбы. Но сейчас он, казалось, потерял уверенность. У нее заколотилось сердце, и она вынуждена была собрать волю в кулак. Он уже зрелый мужчина. Ему не нужна ее жалость. Он вполне может сам позаботиться о себе.
— Нет, — мягко ответила она. — Дело во мне.
Не имеет значения, в тебе или во мне. Если ты действительно решила не возвращаться, если настроена заниматься чем-то еще, пойти куда-то в другое место, проводить дни, обучая маленьких детей раскрашивать картинки и писать, тогда единственное, о чем я могу попросить тебя, — это вернуться на то время, пока мы не найдем тебе замену и не обучим ее. Ты сделаешь это? Или я прошу слишком многого после всего, что мы вместе пережили?
Клаудия долго смотрела на него, взвешивая все «за» и «против». Если она согласится на его предложение, ей не придется рассказывать ему правду. Если только он действительно отпустит ее через неделю или две.
— Одна неделя. А потом я уйду. Никаких вопросов. Никаких ответов.
— Месяц, — возразил Джо. — Ведь не так просто найти тебе подходящую замену.
— Две недели, — уступила Клаудия. А потом она скажет ему. Она не расскажет ему ничего до тех пор, пока не будет уверена, что ей не придется встречаться с ним каждый день.
Джо улыбнулся и пожал ей руку.
— Договорились. — Он на некоторое время задержал ее руку в своей большой грубой ладони, руке, которой собирал кофейные зерна на отдаленной плантации и подписывал миллионные контракты. Хотя внутренний голос подсказывал Клаудии, что она проиграла битву, на какой-то момент ей стало все равно. Просто пожатие его руки наполнило ее ощущением такой теплоты и безопасности, что все ее страхи улетучились. Она смотрела в его глаза, и казалось, они сидели так целую вечность…
— Ну, а теперь, — наконец сказал он, — что ты собиралась мне сказать?
— Ничего, — ответила она, убирая руку.
Позже в такси, которое он вызвал для нее и оплатил вперед, она думала о том, что совершила вторую большую ошибку в своей жизни.
Этой ночью, впервые после того, как уехал из дома, Джо спал как ребенок, в полной уверенности, что Клаудия вернется. Они договорились на две недели, но насколько он знал свою помощницу — а он думал, что все-таки знает ее хорошо, — она возвращалась, чтобы остаться. Что бы там ее ни беспокоило, это забудется, как только она окунется в водоворот дел. Он не верил, что она не получает удовольствия, работая с ним. И не потому, что был эгоцентристом, но потому, что хорошо знал людей. Он был уверен, что и ее знает достаточно хорошо и сумеет удержать у себя.