В объятиях Чудовища
Шрифт:
– Куда мы? – сдавленно спросила я в жалкой попытке перекинуть внимание своего воспалившегося сознания на что-нибудь другое.
– Подальше отсюда, - рыкнул Маркус, разгоняя свой автомобиль до опасной скорости. – Да и какая тебе разница? Ты мертва!
– Что? – я нервно сжала в руке пустую пачку из-под салфеток.
– Ты же еще не видела, - не сводя глаз с дороги, Маркус схватил с соседнего сидения газету и швырнул ее мне. – Эти два ублюдка за твоим хладным трупом приехали.
Я раскрыла газету и на первой полосе увидела
– Что? – растерянно прошептала я.
Строчки расползались у меня перед глазами. Снова слёзы. Кажется, они никогда не прекратятся.
– Я ведь жива. Жива! Жива!
– Нет. Ты сдохла. Для всего мира тебя больше нет! – выплюнул Маркус. – И если не хочешь распрощаться со своей жизнью, то пусть всё так и будет. В противном случае люди твоего дяди найдут тебя и прикончат. Теперь ты полностью принадлежишь мне, Мария-Луиза! Сам Дьявол теперь тебя не вырвет из моих объятий, - ледяной тон Маркуса обвил каждый мой позвонок стальной колючей проволокой.
Теперь всё станет еще хуже.
Глава 9.
Я вырвалась из полусна, когда почувствовала, что машина затормозила. Мое тело ныло, а голова была тяжелой после рыданий. У меня совершенно не осталось сил. Я даже анализировать какие-либо мысли не могла. Под коркой багровыми воспалёнными буквами запечатлелось одно краткое заключение: меня больше нет. Дядя сделал так, чтобы все решили, будто я умерла. Моя жизнь полна гротеска.
– Выходи! – рявкнул Маркус.
Я вздрогнула, отстегнула дрожащими пальцами ремень безопасности и еще пару секунд возилась с ручкой двери. Мое тело меня же не желало слушаться. В конечном итоге я выбралась из машины и тут же упала. Причем так крепко, что, кажется, ободрала себе обе коленки.
– Вставай! – прогромыхал голос Маркуса над моей головой.
Я подняла на него взгляд и с моей унизительной позиции сейчас мужчина казался исполином. Он сердитым тяжелым взглядом смотрел на меня, сжимая и разжимая кулаки. План Маркуса развалился на куски и, кажется, именно это его больше всего злило.
Кое-как я всё-таки поднялась. К нам из огромного трёхэтажного особняка выбежала какая-то женщина. Судя по ее простой неприметной одежде, она работала на Маркуса и присматривала за домашними делами.
– Пусть помоется, - холодным тоном бросил Маркус. – И доктора пригласи. Хочу знать: трахали ее или нет, - он говорил так, будто я рядом с ним и не стояла.
– Меня никто не тронул, - слабым, но уверенным тоном ответила я.
– Пока заключение не увижу – не поверю, - Маркус обжег меня сердитым взглядом и твёрдой походкой направился в дом.
Женщина была немного напугана моим внешним видом, но ничего говорить не стала. Кратко кивнула в сторону парадных дверей. Я молча поплелась за ней. Особняк был великолепен в своей шикарности и богатстве
Меня провели в ванную комнату. Выдали полотенце и белый пушистый халат. Я безучастно наблюдала за тем, как женщина настраивала воду и выставляла на стеклянных полочках флаконы с шампунем, гелем и кондиционером для волос.
– Я принесу аптечку. Приступайте. – Произнесла она и тихо покинула ванную комнату.
Стянув с себя разорванный грязный сарафан, я опустилась в большую круглую ванну. На долю секунды в измученной голове мелькнула одна-единственная мысль – утопиться. Я была омерзительна себе из-за своей слабости, трусости. Меня тошнило от такой действительности. В меня до мяса и костей вгрызалась реальность, в которой я, как бы и живу, но в газетном заголовке уже и мертва. Мое сознание буквально плавилось.
Что теперь будет со мной? Маркус Герра взбешен, разъярен и это не сулит мне ничего хорошего. Зачем ему знать, девственница я или нет? Разве это имеет кое-кто особенное для него значение? Я не могла больше думать, потому что мысли раскручивали в моей голове раскалённую спираль вопросов и предположений.
Закусив до слепящей боли нижнюю губу, я схватила круглую мочалку, щедро вылила на нее гель и принялась мыться. Какая уже разница, что будет дальше, верно? Я теперь мертва. Точка.
После того, как едва не сняла с себя кожу мочалкой, вернулась женщина. Я надела халат. Она осмотрела мои руки, пальцы.
– Ничего серьезного. Скоро пройдет. Немного антисептика и пара пластырей не помешают.
Женщина, имени которой я не знала, очень аккуратно и бережно обработала мои пальцы. Меня невольно тряхнуло от той нежности, с которой она наносила антисептик. Я не привыкла к нежности. Она для меня чужая.
К тому времени, когда приехал доктор, я уже немного пришла в себя. Во всяком случае меня перестало потряхивать и, кажется, рой мыслей в голове утих. Я напоминала себе загнанного зверька, который притаился. Меня швырнули в новую неизведанную обстановку и всё, что я могла сделать – испугано озираться по сторонам.
В огромном особняке был оборудован целый кабинет, ничем не уступающий кабинетам в лучших больницах нашего города. Я никогда не боялась докторов. Дядя Алекс каждые три месяца отправлял меня на обследования, чтобы убедиться, что я ничем не больна.
Гинеколог средних лет провел стандартный осмотр и задал ряд вполне стандартных вопросов. Я на каждый из них ответила. После процедуры меня отвели в спальню, в которой, кажется, никто не жил и приказали ждать. А чего именно ждать? Никто ничего не сказал.
Я с опаской подошла к окну, оно выходило на центральный двор, куда только что въехала черная машина.
– Ты ее должен прикончить! Она ни тебе, ни нашей семье уж точно не нужна! – рявкнул Леон.
– Нет! – твёрдо ответил я. – Девочку никто не тронет!