В объятиях Кали
Шрифт:
В нескольких футах в стороне покачивалось что-то темное и безжизненное. Мальчик! Римо подхватил его и прямо-таки взвился на поверхность.
Втащив мальчика в салон, Римо усадил его в кресло.
— Ой, вы его вытащили... О-о...
Стюардесса не могла найти слов. В самолете теперь остались только те шестеро человек, что потеряли сознание при взрыве — они безжизненно перекатывались в креслах.
— С ним все будет в порядке? — спросила стюардесса.
— Забирайте спасательный пояс и прыгайте, — ответил Римо, с силой нажимая мальчику на солнечное сплетение.
Тот уже не дышал, но времени прошло еще мало. Шанс спасти его был. Захватив пальцами кожу, Римо теребил ее.
— Он умер? — спрашивала стюардесса и горестно ответила сама: — Да, умер.
Но тут из открывшегося рта мальчика полилась вода, смешанная с желчью. Мальчик стал судорожно ловить ртом воздух, а потом сделал глубокий вдох.
— Теперь все будет хорошо, — ответил девушке Римо. — Берите его с собой.
— Он, передал мальчика стюардессе, которая крепко обняв мальчика и, прихватив с собой надутую воздухом подушку, осторожно соскользнула в воду.
Отличная девушка, подумал Римо, двигаясь по проходу. Заслуживает, по меньшей мере, медали.
Вода, постоянно поднимаясь, была уже выше пояса, и он знал, что через несколько минут эта часть фюзеляжа окажется под водой.
Все шестеро пассажиров не приходили в сознание, и даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: с такими серьезными нарушениями жизнедеятельности Римо в одиночку не справиться.
Но он не должен дать им утонуть.
Римо вспомнил, что часто видел в хвостовой части самолетов комплекты по оказанию первой помощи, и отправился под водой в задний отсек, где действительно нашел большой металлический контейнер. Тот был плотно закрыт, не Римо оторвал крышку и ощутил под пальцами резину. При ближайшем рассмотрении эта резина оказалась надувным, спасательным, плотом.
Римо выплыл с ним на поверхность.
За это время, вода в салоне поднялась еще на фут.
Римо дернул за рычаг, и плот с шумом стал надуваться. Протащив плот сквозь металлическую рваную дыру, Римо спустил его на воду. Потом перенес по одному пассажиров и каждого бережно поместил на плот. Уложив на ярко-желтую поверхность последнего, он оглянулся и увидел, как торчащий из воды серебристый сигарообразный обломок вдруг дернулся вверх в последнем порыве и затем окончательно погрузился в воду.
Шум работающего мотора сказал ему, что приближается катер. На расстоянии пятидесяти футов, прижимая к себе изо всех сил мальчика и надувную подушку, держалась на воде стюардесса. Римо подтолкнул к ней плот.
Он хотел забрать мальчугана, но девушка не разжимала объятий, только, после того, как Римо сказал: “Это же я. Все хорошо”, — она узнала его и передала ребенка, которого Римо тоже положил на плот.
— Вы потрясающая девушка, — сказал ей Римо и, снова нырнув, поплыл — на этот раз, к берегу.
Он не хотел, чтобы его, “спасали”, брали интервью — в его планы не, входило, чтобы, его видели. Кроме того, лучше, если О.X. Бейнс будет думать, что Римо, погиб.
Он поплыл в сторону от толпившихся на берегу людей, освещавших прожекторами гладь озера, на сотни ярдов; лучи выхватывали из темноты лица уцелевших счастливчиков. На твердую почву Римо выбрался, убедившись, что останется незамеченным и не попадет в луч прожектора.
И остолбенел от удивления, не веря своим глазам.
Перед ним стояла Айвори. Напряженное, взволнованное лицо, белый костюм измят.
— О, Римо, — только и сказала она, бросившись в его объятия. — Я так и знала, что найду тебя.
Поцеловав ее, он испытал непередаваемое чувство восторга. Вот почему я остался жив, думал он. Угрызения совести из-за того, что по его, пусть невольной, вине погибли люди, отошли на задний план. Он жив, и Айвори снова с ним.
— Как ты узнала, что я здесь, — спросил он.
— Не могу объяснить. Сначала просто надеялась, что нам повезет, и мы как-нибудь да встретимся, а потом самолет взорвался, и я прибежала сюда — ноги сами привели.
— Теперь я рад, что ты опоздала на самолет, — сказал Римо, крепко обнимая ее. — Пойдем отсюда, пока здесь не собрались толпы.
— Но ты весь мокрый. Еще простудишься.
— Об этом не беспокойся.
На стоянке Римо сел в первую попавшуюся машину. Водитель оставил ключи под передним сиденьем. Отъезжая от аэропорта и медленно минуя полицейские ограждения, контролирующие проезд туристов, он, повернувшись к ней, сказал:
— Мне нужно кое-что рассказать тебе о статуе.
— О какой статуе?
Ее удивление было неподдельным.
— О той, что ты разыскивала в Новом Орлеане. Я знаю, где она находится.
— Как? А почему ты?..
— Долгая история, — отмахнулся он. — Я еще раз побываю в том месте, и когда покончу с делами, ты сможешь ее забрать.
— А с владельцем разве не надо переговорить?
Римо хотел сказать, что никто не может владеть Кали, но вовремя одумался. Айвори и так много пережила, не зная, жив он или нет. Зачем еще больше усложнять ей жизнь?
Вместо ответа, он нежно коснулся ее колена.
— Ничего не понимаю, — проговорила она, и Римо понял, что она имеет в виду.
— Я тоже, — признался он. — Ведь я почти не знаю тебя и однако...
Он не закончил фразу.
— Может, мы знали друг друга в предыдущей жизни, — улыбнувшись, предположила Айвори.
— Не говори мне, что ты родом из Ньюарка, — сказал Римо.
— Нет, конечно. Я росла в Шри-Ланке. Все мои предки жили там. Но училась я в Швейцарии и Париже. А может ты?..
Римо покачал головой.
— Не думаю, что у нас было похожее окружение. Кстати, где находится Шри-Ланка?