В объятиях Шамбалы
Шрифт:
— Вы что, Сергей Анатольевич, думаете что бычки… ой… что сигареты «Прима» из навоза с добавкой никотина делаются? — с усмешкой спросил Рафаэль Юсупов, красиво выдув дым.
— Из травы делаются. Но добавки навоза точно присутствуют.
Вот только для чего его туда добавляют? Для адаптации к условиям деревни, что ли? Тогда бы лучше назвали эти сигареты не «Прима», а «Деревенские» или «Колхозные». Справедливее было бы.
— Вы, Сергей Анатольевич, ничего не понимаете в ароматах.
Ароматы
— Чего-чего?
— Амбрэ.
— А-а…
— Ароматы ольфакторным путем способны воздействовать на некоторые структуры мозга, прежде всего на амигдалогиппокампальный комплекс, вызывая ассоциации, приятные для человека. Ради этих ассоциаций, воспринимаемых лишь подсознательно, и курит человек, — заявил Юсупов.
— Извините, Рафаэль Гаязович, какие ассоциации может вызвать аромат или, как его…
— Амбрэ.
— Амбрэ, исходящее от колхозника, выкурившего заплеванный бычок сигареты «Прима»?
— Ассоциации могут быть внешними и внутренними…
— Ассоциация здесь одна — навоз, — отрезал Селиверстов.
— Не все так однозначно!
— У современных женщин, особенно у этаких фифочек, которые с жиру бесятся, в моду вошли страшно дорогие духи с запахом прелого сена. Я с одной такой фифой дружил… Но как она помазалась такими духами, то сразу ассоциация возникла…
— Какая?
— С навозом! — утвердительно сказал Селиверстов. — Да еще и кладовкой подпахивало.
— Кладовкой?
— Да. Вы нюхали, Рафаэль Гаязович, кладовку?
— Ну, нюхал.
— Чем она пахнет?
— Кладовкой.
— Кладовка, — Селиверстов поднял указательный палец, — пахнет старостью. Эти зажравшиеся дамы до такой степени дури дошли, что стали запах старухи модным считать… да еще и вперемешку с запахом навоза. А ведь молодая та фифа была, очень молодая! А как кладовкой запахла… вперемешку…
— Ты ушел?
— Ушел.
— Кстати, — заметил Юсупов, — мужчины курят из-за женщин.
— А это почему?
— Когда некурящий мужчина сидит рядом с курящей женщиной, то он себя импотентом чувствует. Как только мужчина закуривает, то это чувство проходит.
— Вы это по себе знаете, что ли, Рафаэль Гаязович?
— Ну… ароматы сигареты, воспринимаемые подкоркой, возбуждают многие центры, в том числе и… Кроме того, притупляется неприятное восприятие курящей женщины, от которой пахнет…
— Навозом, что ли?
— Женщины дешевые бычки не курят!
— Втихаря покуривают…
Наступило минутное молчание. Чувствовалось, что друзья исчерпали эту тему.
А высоко над нами в небе сверкала пирамида священного Кайласа, которую тибетцы называли Башней Шамбалы.
— Давайте еще по одной засосем! — раздался голос Селиверстова — Закурим, имеете в виду? — переспросил Юсупов.
— Да.
— Только
— Здесь разреженный воздух!
— Ну и что?
— Дуть сильнее приходится. В Уфе буду слабее дуть, там воздуха много.
Я продолжал смотреть на священный Кайлас. Я чувствовал, что мое подсознание при виде этой самой священной (я не побоюсь этого слова!) пирамиды сильно радуется — ведь именно оно привело меня сюда. Но оно, мое подсознание, раз за разом подсказывало мне, что эта гигантская пирамида была построена не для нас — земных телесных людей — она была построена для… для… О, как многого я не знал тогда! Я даже и представить не мог, что вскоре в моем лексиконе появится термин «Новый Человек».
Я лежал и думал о том, что эту гигантскую пирамиду, построила, наверное, Шамбала-многоликое сообщество Лучших из Лучших, которое живет по истинным божьим законам и которое, к тому же, опекает все остальные формы земной жизни, в том числе и нашу, являясь стержнем жизни на Земле. Им для чего-то и была нужна эта… Башня Шамбалы.
Я присмотрелся к вершине Кайласа и вспомнил, что «старший человек» пещеры Харати говорил, что там, на вершине, находится третий вход в подземелья Кайласа, и что никто не имеет права взойти на его вершину, потому что там могут пребывать только Боги.
Я вспомнил слова ламы Кетсуна Зангпо о том, что на вершине Кайласа есть площадка. Тогда я еще не предполагал, что вскоре нам удастся логическим путем рассчитать размеры и форму этой площадки и что этот расчет поведет нас в новые экспедиции по миру по следам «корабля древних».
Я вспомнил двух тибетцев, которые стояли на холме и смотрели на запад, в сторону Кайласа, пытаясь уловить свечение, исходящее от священной горы. Затем всплыли лица немецких паломников, видевших таинственное свечение, исходящее от Кайласа, а также вспомнилась история о загадочных глазах в небе, которые видел Сергей Анатольевич Селиверстов.
— Легендарный камень Шантамани! — прошептал я. — Внутри пирамиды Малого Кайласа он находится! Но никто из людей не может достичь его, никто не сможет овладеть им и стать Владыкой Мира!
Я пристально вглядывался в четкую пирамидку Малого Кайласа. Она была белая и как бы светилась на фоне неба. Мне показалось, что камень Шантамани наблюдает за нами.
Я вспомнил монаха из монастыря Чу-Гомпа и его рассказ о Добром Боге Тиуку Точе, который вернулся и сейчас живет на священном Кайласе, определяя наступление «хороших времен». А также я вспомнил из его рассказа, что возвращение Бога Тиуку Точе сопровождалось сильным свечением камня Шантамани.