В объятиях смерти
Шрифт:
Нас встретил офицер в штатском, одетый в старую коричневую кожаную куртку.
— Доктор Скарпетта? — спросил он. — Я — детектив Поутит.
Я открыла свою медицинскую сумку, чтобы достать пакет с перчатками и фонарик.
— Никто не трогал тело, — сообщил мне Поутит, — я сделал все в точности так, как сказал доктор Уаттс.
Доктор Уаттс был врачом общей практики, одним из пятисот назначенных на должности медицинских экспертов по всему штату и одной из десяти наиболее раздражающих заноз в заднице. После того как полиция позвонила ему этим вечером, он сразу же связался со мной. Уведомлять главного медицинского эксперта в тех
— Я приехал сюда почти одновременно с нарядом полиции, — объяснял Поутит, — и убедился, что ребята не делали ничего сверх необходимого, не переворачивали его, не снимали одежду и так далее. К приезду полиции он уже был мертв.
— Спасибо, — сказала я рассеянно.
— Видимо, его ударили по голове, а потом перерезали горло. Не исключено, что в него стреляли, — везде рассыпана дробь. Вы скоро сами увидите. Орудия преступления мы не нашли. Похоже, он подъехал примерно в четверть седьмого и запарковал машину там, где она сейчас стоит. Лучшее, что мы смогли предположить, — на него напали, когда он вышел из машины.
Он посмотрел на белый «роллс-ройс», который стоял в густой тени высоких старых самшитов.
— Когда вы приехали, дверь водителя была открыта? — спросила я.
— Нет, мэм, — ответил Поутит. — Ключи от машины лежат на земле, как будто они были у него в руке, когда он упал. Как я уже говорил, мы ничего не трогали — ждали, пока вы сюда приедете или пока нас не вынудит погода. Похоже, собирается дождь. — Он покосился на плотный слой облаков, — Или снег. В машине совсем нет никаких повреждений или следов борьбы. Мы думаем, что нападавший поджидал его, возможно, прятался в кустах. Единственное, что я могу вам сказать, — все случилось очень быстро, док. Его сестра говорит, что не слышала выстрела, вообще ничего не слышала.
Я оставила Поутита разговаривать с Марино, а сама нырнула под ленту и приблизилась к «роллс-ройсу». Мои глаза автоматически анализировали все, что попадалось мне под ноги. Машина была запаркована вдоль аллеи, менее, чем в десяти футах от заднего крыльца, дверцей водителя к дому. Обойдя капот с характерным украшением, я остановилась и достала фотоаппарат.
Кери Харпер лежал на спине, его голова находилась всего в нескольких дюймах от передней шины автомобиля. На белом крыле виднелись пятна и полосы крови, бежевый вязаный свитер Харпера был сплошь красным. Недалеко от его бедра валялась связка ключей. Все, что я видела в ослепительном блеске прожекторов, было блестящим, липким, красным. Его белые волосы слиплись от крови, лицо и кожу головы покрывали рваные раны, нанесенные с ожесточенной силой каким-то тупым инструментом. Горло перерезано от уха до уха так, что голова почти отделилась от туловища, и везде, куда я светила фонариком, блестела дробь, похожая на крохотные оловянные бусинки. Сотни их виднелись на теле и вокруг. Этой дробью явно не стреляли.
Походив вокруг и сделав фотографии, я села на корточки и достала длинный химический термометр, который осторожно засунула под свитер, под левую руку Харпера. Температура его тела составляла 33.6 градуса, а температура воздуха — чуть меньше нуля. В таких условиях и с учетом того, что Харпер худощав и легко одет, тело охлаждается быстро, со скоростью приблизительно 1.7 градуса в час. В мелких мышцах окоченение уже началось. Я прикинула, что он умер менее двух часов назад.
Затем я принялась искать улики, которые могли не выдержать путешествия в морг. Волокна, волосы или какой-либо другой мусор, прилипший к крови, может подождать.
Я медленно осматривала тело и участок непосредственно вокруг него, когда узкий луч фонарика выхватил что-то недалеко от шеи. Не прикасаясь, я наклонилась поближе, озадаченно разглядывая маленький зеленоватый комок чего-то, очень напоминавшего пластилин. В него были вдавлены несколько дробинок.
Я осторожно запечатывала это «что-то» в пластиковый пакет, когда задняя дверь особняка отворилась, и я поняла, что пристально смотрю прямо в полные ужаса глаза женщины, стоявшей в прихожей рядом с офицером полиции, который держал в руках металлический планшет.
За моей спиной послышались шаги. Марино и Поутит нырнули под ленту, офицер с планшетом пошел к ним навстречу. Дверь тихо закрылась.
— С ней кто-нибудь останется? — спросила я.
— Да, — ответил офицер с планшетом, изо рта у него шел пар. — Мисс Харпер ожидает подругу, говорит, что с нею будет все в порядке. Мы поставим поблизости пару групп вести наблюдение. Они проследят, чтобы парень не вернулся исполнить все то же самое «на бис».
— Чего мы ищем? — обратился ко мне Поутит.
Ссутулившись от холода, он засунул руки в карманы куртки. В воздухе закружились снежинки, размером с четвертак каждая.
— Больше, чем одно орудие, — ответила я. — Повреждения на лице и голове нанесены тупым предметом, — показывала я пальцем в окровавленной перчатке, — а рана на шее нанесена чем-то острым. Что же касается дроби, то дробинки не деформированы и, похоже, ни одна из них не проникла в тело.
Рассматривая дробинки, разбросанные повсюду, Марино определенно выглядел озадаченным.
— Мне тоже так показалось, — кивая, сказал Поутит. — Не похоже, что дробью стреляли, но я не был в этом уверен. Тогда огнестрельное оружие мы, по-видимому, не ищем. Нам нужен нож и что-то вроде монтировки?
— Возможно, но необязательно, — ответила я. — Все, что я сейчас могу вам сказать с определенностью, — его горло было перерезано чем-то острым, и его ударили чем-то тупым и прямым.
— Это может быть все что угодно, док, — заметил Поутит, нахмурившись.
— Да, это может быть все что угодно, — согласилась я.
Хотя у меня и были подозрения насчет дроби, я воздержалась высказывать их вслух, наученная горьким опытом. Утверждения общего характера обычно интерпретируются буквально, и однажды на месте преступления полицейские проходили прямо мимо окровавленного шила для обивки мебели в комнате жертвы, потому что я сказала, что оружие похоже на нож для колки льда.
— Его уже можно увозить, — объявила я, стаскивая перчатки.
Тело Харпера завернули в чистую белую простыню и упаковали в мешок для перевозки трупов. Я стояла рядом с Марино и наблюдала, как санитарная машина медленно отъезжает по темной пустынной аллеи без огней и сирен — при транспортировке мертвецов нет никакой необходимости спешить. Снег пошел сильнее, покрывая все вокруг липкой массой.