В объятиях врага
Шрифт:
– Пойду-ка полью деревья. Вот удивительно. Не ожидала, что летняя засуха окажется такой сильной.
– Наверное, осень наступит раньше.
– Они не сбрасывают листья. Это южные метросидеросы [4] . Они цветут не чаще раза в несколько лет, но, когда начинается цветение, более красивых деревьев в округе не найти. У них ярко-красные пушистые цветки. В их честь назвали нашу улицу. И дом. Но они появились здесь раньше дома и теперь оберегают его, и это здорово.
4
Метросидерос –
– Оберегают? Как?
– Деревья довольно большие, это усложняет застройку земли. Если она когда-нибудь будет продана.
– Вы не думали ее продавать?
Может, его миссия завершится гораздо раньше, чем он ожидал. И все будет готово через несколько дней. Странно, что такая перспектива внезапно причинила ему боль, как от… от чего? От осознания, что он жил в одном городе с Занной и не знал о ней. Это даже не разочарование, а… огорчение?
В мире полным-полно красивых женщин, которых ему несложно заинтересовать. Что особенного в Занне Зеленской? Поразительный цвет волос? Глаза? Сильный характер?
Занна, конечно, ни о чем не подозревала. Ее лицо было спокойным, но Ник увидел, как в ее потемневших глазах сверкнула непреклонность.
– Никогда. Это мой дом. Мое убежище.
Убежище? Но от чего ей нужно убегать и прятаться? Кажется, в ее непреклонности мелькнула нотка ранимости. Да… Может, она и привлекла его. Но Занна не ответила на его вопросительный взгляд и пошла по тропинке.
– К тому же он часть культурного наследия, – бросила она через плечо. – Только тупые чинуши из совета этого не признают. Они бы лучше посмотрели, как дом сносят, а на его месте построят какой-нибудь отвратительный небоскреб.
Не небоскреб, а прекрасное невысокое здание, повторяющее своей формой изгиб реки.
Академия Брабантов. Школа музыки и концертный зал, финансируемые доверительным фондом. Там соберутся блестящие музыканты, которые станут воспитывать юные таланты. Это будет безмятежное пространство, где мечты воплощаются в жизнь. Оплот чудесной музыки. И надежды на будущее.
Ник последовал за ней по тропинке. На его взгляд, культурное наследие часто переоценивали. Это все выпендреж, за которым скрывалась горькая правда: прошлое иногда лучше уничтожить, заменив его чем-то новым и прекрасным. И это как раз такой случай.
Дойдя до ступеней, ведущих к главному входу в дом, Ник последний раз оглядел его и заметил трещины в вагонке и выцветшие вывески, облупленную краску и ржавчину на ковке. В тело некогда величественного здания въелись бедность и заброшенность, разворошившие старые раны в душе Ника.
Всплыло еще одно воспоминание об отце.
«На кой черт нам здоровенный старый дом, который отберет кучу денег и времени? У нас и здесь есть все, что нужно, разве нет?»
Их крохотный коттедж действительно вмещал все необходимое. Это был их дом.
Потрясение от переезда в парижские трущобы и вовсе сокрушило Ника. Запах грязи, болезней и… смерти.
Отвращение к бедности и заброшенности было беспредельным. Воспоминания о нищете были такими сильными, что сглаживали счастливые моменты его жизни. Поэтому неудивительно, что сейчас они наконец выглянули из-за облаков. Может, спустя время Ник им и обрадовался бы, но сейчас они ему только мешали. Они касались вещей, которые – он был уверен – уже давно мертвы и зарыты в землю. Они могли возродить его мечту, почти разрушившуюся со смертью матери: что однажды он снова это почувствует – безопасность родного дома. Семьи.
Занна с удивлением обнаружила, что задержала дыхание, когда поворачивала медную ручку и толкала мощную входную дверь, сделанную из дерева каури.
Самое важное – первые впечатления. Поразит ли его изящный изгиб широкой лестницы, красиво повернутая балюстрада и резная стойка перил? Заметит он, что цветочный узор на стойках повторяется на выключателях света и медных пластинках вокруг дверных ручек?
Наверное, его смутило нагромождение эксцентричных коллекций тетушки Мэгги, где старинные струнные инструменты, висевшие на стенных деревянных панелях, смешивались со множеством необычных шляп, зонтов и тростей, занимавших не одну стойку на полированном деревянном полу.
Ник, конечно, выглядел несколько озадаченным, когда шагнул в коридор, но, может, виной тому стало какое-то черное пятно, кинувшееся к ним из тьмы чулана под лестницей.
Три угольно-черных кота с горящими желтыми глазами. Они стояли так близко друг к другу, что казались одним мифическим существом. Занна почувствовала, что Ник явно расслабился, когда пятно приблизилась достаточно, чтобы можно было опознать его составляющие.
– Встречайте Эм энд Эмс!
– Что-что?
Занна подхватила одного из котов с шелковистой шерсткой.
– Это Мармайт. А это Мерлин и Мистик. Мы их называем Эм энд Эмс.
– Вот как…
Ник посмотрел себе под ноги. Мерлин, обычно остерегавшийся незнакомцев, встал на задние лапки, пытаясь дотянуться до его руки.
Ник разжал пальцы, и кот, казалось, вытянулся еще больше, пытаясь подставить под его ладонь свою голову.
«Пальцы художника, – отметила Занна. – Удлиненной формы, сужаются к круглым кончикам». Будь здесь тетя Мэгги, она бы сказала, что этот мужчина, по-видимому, обладает богатым воображением, он импульсивен и незауряден. Что он предпочел бы работу в удовольствие, пусть даже за нее очень мало платят.
Ник сказал, что когда-то работал архитектором. Чем же он занимается сейчас? Консультирует организации вроде общества охраны исторических зданий? Очень похоже на правду.
Эти пальцы художника были сейчас сложены в чашу по форме тела кота, двигаясь от головы до кончика длинного хвоста. Мерлин урчал от удовольствия, а Занна зарылась в шерсть Мармайта, чтобы самой не заурчать. Она чувствовала эту ласку на своем теле.
Мистик начал громко мяукать.
– Они проголодались, – сказала Занна. – Если не покормить, они замучают нас. Не будете против, если мы пойдем на кухню?