В объятьях демона
Шрифт:
Он был благороден и красив, и чем-то напоминал нашего волка с Иван-царевичем на спине. Его глаза были грустные и походили скорее на человеческие, чем на глаза свирепого хозяина леса.
Я стояла, заворожённая картиной, и мне казалось, будто в тот самый момент волк смотрит прямо на меня. На душе стало тревожно, но я не могла сойти и с места, будто околдованная им.
– Понравилась картина? – раздался позади меня голос.
Я узнала этот голос сразу. Но не обернулась, боясь один на один оказаться с виновником той самой
– А кто на ней? – с дрожью в голосе спросила я.
– Бозкурт, - спокойно ответил Тан.
– Бозкурт?
– Небесное существо, в которое верили древние тюрки.
Я обернулась. Тан стоял в полуметре от меня, скрестив руки перед грудью, и так же внимательно рассматривал картину.
– Так это не волк? – смотрела я на Тана.
– Сын человека и волчицы, - не отрывая свой взгляд от картины, ответил он.
– И во что же они верили? Тюрки?
Тан перевёл свой взгляд на меня, посмотрев прямо в глаза. Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Тот же спокойно ответил:
– Бозкурт мог принимать и человеческое обличие. Он спускался с неба всякий раз, когда тюркский народ нуждался в помощи, и помогал.
– Так он, выходит, хороший? Я думала, что оборотни все опасны и жестоки, - эта история всё больше интересовала меня.
– Бозкурт не оборотень. Скорее, божество в обличии волка. Ведь волк умён, самоотвержен, свободолюбив. И отличается от служилых собак и подлых шакалов.
Тан говорил это таким тоном, будто оправдывал того самого волка с картины. Сказав последнее, он отвернулся от меня и хотел уйти.
Не знаю, как мне хватило смелости, но я взяла его за руку. Она мне показалось очень холодной, просто ледяной.
Он остановился, выдернул свою руку из моей, но не обернулся, застыв в одной позе.
– Как такое возможно? – спросила я.
– Ты о чём? – делая вид, что не понимает, вопросом на вопрос ответил Тан.
– О руке. Два дня назад там была рана от пули. А сейчас не осталось и следа.
– Там не было никакой раны.
– Как же не было? Тогда, в кафе. Я видела собственными глазами.
– Тебе показалось в темноте, - ответил он и собрался уйти.
Но я и не думала сдаваться, решив докопаться до истины:
– А как ты это сделал?
– Что именно? – Тан был на удивление спокоен.
– Поймал пулю!
Он рассмеялся.
– Ха-ха-ха. Поймал пулю? Ты о чём?
– Я не видела тебя в тот вечер в кафе. Но ты оказался около меня и спас. Как такое возможно?
– Я быстро бегаю. А в тот вечер я сидел за соседним столиком, ты просто не заметила.
Я закрыла глаза и вспомнила всех людей, сидящих за соседними столиками. Тана я не помнила.
– Но я и, правда, не видела тебя.
– Хорошо, в следующий раз обязательно подойду, поздороваюсь. Если тебе так важно знать, что я оказался с тобой в одном кафе.
Я растерялась. Тан, воспользовавшись этим
Глава четвёртая «Золушка»
Через час мы уже сидели в аудитории, обсуждая сегодняшнюю экскурсию.
– Как вам погружение в мир Средневековья? – спросил профессор Левин.
– Я не случайно это запланировал. Хотел, чтобы вы окунулись в ту эпоху, почувствовали себя на месте султанов и императоров. И надеюсь, рассказы Семёна и Тана помогли мне справиться с задачей.
Услышав дорогое сердцу имя, я покраснела и опустила глаза, к счастью, никто не обратил внимания на мое волнение. Все были заняты интересным разговором с профессором.
– О, да, - язвил Макарский, - хотел бы оказаться на месте султана, завёл бы себе гарееем… - вытягивая последнее слово, произнёс он.
Все засмеялись. Мишка Стрельцов, кивнув в сторону Дубровиной, спросил:
– А как же Анджелина Джоли?
Макарский выпрямил спину и, высоко подняв голову, ответил:
– Не боись, Стрельцов, всё продумано, Алина будет главной женой падишаха!
Дубровина, которой, явно не по вкусу пришлась отведённая ей роль в гареме, встала с места, подошла к Макарскому и стукнула его учебником по голове.
– Ай! Ай! Ай! – продолжал тот паясничать.
– Ты знаешь, что на Востоке делают с мужеубийцами?
Вся аудитория стояла на ушах.
– Не хочет она быть в гареме! – хохотал, катаясь на стуле взад-вперёд Стрельцов.
– А ты Смирновой предложи, та точно не откажется.
– Ну, всё! Посмеялись, и хватит, - успокаивал студентов профессор Левин.
– А из вас, Макарский, не выйдет султана. Для того чтобы управлять могучей державой, нужно иметь железную силу воли и стремление к победе. У вас же я не заметил ни того ни другого.
Все засмеялись, как ловко опустил Герман Петрович самоуверенного наглеца. Лишь Макарский покраснел, явно, обидевшись на профессора.
– Предложил я вам окунуться в мир Средневековья, - продолжал профессор, - для того, чтобы вы могли выбрать тему для курсовой работы. Вы ознакомились со средневековой историей Азии и Востока: с историей Индии, Китая, Кореи, Японии, Османской империи. Какую тему вы хотели бы более подробно изучить и поделиться с нами?
Все, переглядываясь, замолчали, как школьники перед вызовом к доске.
– К вам, Стрельцов, у меня есть отдельное предложение. Если уж Макарский заинтересовался историей гарема, пусть он и осветит её в своей работе. Вам предлагаю ответить ему тем же. Почему бы вам не взять тему: «Образ кисэн в эпоху Чосон».
Стрельцов покраснел. Аудитория же взорвалась от смеха. Да, умеет же поставить всех на место профессор Левин.
– Раз нет желающих самостоятельно выбрать понравившуюся тему, буду предлагать свои. Итак, первая тема «Корейская философия позднего Чосона» Кто возьмёт?