В одном ритме с твоим сердцем
Шрифт:
Потому что она никогда их не подведет.
Он вспомнил ее семнадцатилетнюю. Наставница Тэмми только что погибла, муж Шайлы лежал тяжело израненный. Их сын, Лукас, пропал. Тамсин была тоненькой, как тростник, и такой хрупкой, что, казалось, сломается под тяжестью увечий умирающего стража. Но она устояла. Она отдала Карлосу все, что у нее было.
Ей не удалось его спасти, но ему хватило сил прошептать свои последние слова — сказать им, что Лукас еще жив. Попытки исцелить Карлоса истощили, иссушили Тэмми, но когда они нашли полумертвого Лукаса, она совершила невозможное. И делала
Она спала, только когда Нейт ее заставлял — он боялся, что она не выдержит такого напряжения. И все равно поднималась с постели уже через пару часов. В конце концов, Нейту пришлось ее чуть ли не похитить. Он усадил Тэмми к себе на колени и велел выспаться. И она послушалась, доверчиво свернувшись клубочком в его объятиях.
Той хрупкой девчушки больше не было. Она превратилась в женщину — сильную, красивую… и лишенную юности. Леопарды очень ценили свободу: многие покидали Стаю и какое-то время жили наедине с дикой природой. Он и сам в молодости уезжал на несколько лет. Одной лишь Тэмми подрезали крылья.
Все же устояв перед искушением, Нейт зубами стянул с дивана плед и укрыл Тэмми. Было бы гораздо проще сделать это в человеческой форме, но он себе не доверял. Одно лишь прикосновение — и вся его выдержка рассыплется прахом.
Он решил, что лучше присматривать за ней снаружи.
Тамсин проснулась в тепле… и одиночестве. И это оказалось больно.
— Нейт, я тебя так возненавижу.
Поднявшись, она набросила плед на плечи и уставилась в искусственный огонь. Внутренние часы подсказывали, что уже утро, около шести. И хотя она сделала все, чтобы соблазнить Нейта, он ее даже не поцеловал.
Неужели она ему противна?
В горле застрял комок. Тэмми впервые подумала, что неуступчивость Нейта может быть вызвана не его чрезмерной заботой, а тем, что он просто не хочет этой связи с ней. У нее задрожала нижняя губа. Тамсин теснее завернулась в плед, пытаясь удержаться от истерики.
Быть отвергнутой своей парой — худший кошмар, за пределами понимания. Брачные узы веров — не человеческий брак, не увлечение, эту связь нельзя оборвать. Тэмми была соединена с Нейтом душою. Более того — она его любила. Многие считали, что между любовью и притяжением пары нет разницы, но Тэмми знала, что это не так. Одно дело — тянуться к Нейту на инстинктивном уровне, совсем другое — обожать его так, как она. Она любила в нем все: его силу, смех, неприкрытую мужественность.
Но что, если для Нейта эта связь не более чем принуждение? Что, если он не может сопротивляться, но будь у него выбор, предпочел бы другую? Тамсин ведь не подарок, она это знает, всегда знала. К тому же Нейт старше и опытнее. Должно быть, он рассчитывал найти себе более подходящую пару, женщину, которая повидала многое в этом мире.
В отличие от Тэмми, которая не представляла жизни вне Дарк-Ривер. И это ее мало заботило. Она была хранительницей домашнего очага, как и большинство целителей. Им нравилось быть со своим народом, на своей земле. Они первыми строили дома, привечали каждого, кто нуждался в их помощи, лелеяли своих родных и близких. Месяцы, проведенные в Нью-Йорке, едва не разбили Тамсин сердце, так она тосковала по дому.
А вот Нейту довелось странствовать. Он уехал еще подростком, а вернулся мужчиной — сильным, верным, с диким огоньком в глазах. И какой же он видел ее? Домашней — спокойной, надежной, уютной. И совершенно неинтересной. Неудивительно, что он ее не хотел!
Тамсин довела себя до такого состояния, что любой, кто ее знал, пришел бы в ужас, как вдруг запищал коммуникатор. Аварийный сигнал. Моргнув, она пришла в себя — целительница в ней взяла верх.
— Слушаю.
На экране возникло лицо Хуаниты.
— Дориан сломал руку, когда мы тренировались возле Круга. Выглядит плохо.
— Не позволяй ему двигаться.
Выключив экран, Тэмми вскочила, переоделась со скоростью света, схватила сумку, приготовленную для чрезвычайных ситуаций, и бросилась к выходу.
Холодный воздух обжигал ей щеки. Будь Дориан где-нибудь далеко, Тэмми взяла бы машину. Но по разбитым лесным дорогам она доберется гораздо быстрее бегом, со звериной скоростью, чем на автомобиле. Дороги разрушили специально — это была еще одна линия обороны, чтобы задержать противника. Дарк-Ривер больше никогда не застигнут врасплох.
Она заметила Хуаниту, сидящую на корточках возле Дориана, прислонившегося к дереву. На лице той была написана тревога, а вот сам мальчишка выглядел совершенно бесстрастным. Ему только-только исполнилось десять, а он уже умел скрывать свои переживания лучше большинства взрослых.
— Чем вы двое тут занимались, чтобы руку сломать? — спросила Тэмми, добравшись до них.
— Карате. Коричневый пояс. Сан-кю, — ответила Хуанита.
Тамсин не стала ее ругать, что та обучает мальчишку единоборствам на таком серьезном уровне. Все они знали, что Дориан не просто ребенок. Он родился латентным вером и не мог обращаться в леопарда. Возможно, это аукнулось бы ему в будущем, если бы Дориан не поставил перед собой задачу стать настолько опасным, чтобы никто не осмелился дразнить его, как и любого другого хищника.
— Одиночный закрытый перелом, — сказала ему Тэмми. — Повезло тебе.
Он поднял на нее голубые глаза.
— И когда я смогу нормально использовать руку?
— Когда я разрешу.
Она воткнула иглу шприца ему в плечо прежде, чем Дориан успел возразить, что анестезия не нужна. Затем проверила по портативному рентгеновизору, что целительский дар ее не подвел и диагноз верен, вправила кость и залила руку легким, но прочным гипсом. Дориан обладал силой и способностью к регенерации вера, значит, кость срастется гораздо быстрее, чем у человека или Пси.
— Нита, оставишь нас с Дорианом на пару минут? — обернулась Тэмми к красотке.
Та кивнула:
— Мне все равно скоро заступать на вахту.
— Я прослежу, чтобы он добрался до дома.
Дориан лишь хмурился, пока они его обсуждали, но ничего не сказал, пока Хуанита не скрылась за деревьями.
— Что?
Покачав головой из-за воистину мужского упрямства, написанного на его лице, Тамсин уселась чуть позади Дориана. Она обняла его за шею и подалась вперед, чтобы прижаться щекой к его щеке.