В огне государственного катаклизма
Шрифт:
«Толстый лед, — вспоминает штурман «Андрея Первозванного», — с трудом поддавался даже 19-тысячетонному линкору, шедшему под всеми двадцать пятью котлами. Приходилось останавливаться, отрабатывать назад и затем с разгона раскалывать ледяное поле. После такого удара поле раскалывалось и видно было, как далеко бежала извилистая трещина, раздвигаемая мощным корпусом корабля. Все время приходилось следить за тем, чтобы линкор, идя по трещине и следуя ее извивам, не отходил от курса. Поэтому, идя по трещине, мы стопорили машины, разворачивались на курс и кололи ледяное поле в направлении курса. Идти было трудно, так как ночью не видно было трещин, Корабль внезапно начинал катиться в сторону, и сдерживать его рулем было невозможно. За ночь же можно было сойти с курса. За шесть ходовых часов 5 апреля «Андрей Первозванный» провел отряд только до маяка Грохара (около шести миль), где остановился на ночевку. На следующий день подводная лодка «Рысь», получив повреждения корпуса, вернулась в Гельсингфорс. Остальные корабли продолжали двигаться вперед через ледяные торосы за «Андреем Первозванным».
7 апреля к 19.00 «Андрей Первозванный» довел отряд до острова Родшер. Здесь лед оказался настолько плотным, что «Андрей Первозванный» не мог следовать дальше. Корабли остановились и по сигналу с линкора загребли жар в топках. Около 21.00 сигнальщики крейсера «Баян» обнаружили огни идущего на выручку из Кронштадта ледокола «Ермак», который конвоировал крейсер «Рюрик». Несмотря на огонь (видимо, предупредительный, с большими недолетами) немецких орудий с острова Лавенсари, утром 8 апреля «Ермак» подошел к кораблям второго отряда, взломал лед и повел корабли в Кронштадт.
В полдень 10 апреля 1918 года «Андрей Первозванный» вместе с остальными кораблями отряда прибыл в Кронштадт. После прибытия в Кронштадт, три дредноута и «Республика», в соответствии с Брест-Литовским договором, были отведены в Петроград, где начались, правда, не очень интенсивно, работы по их разоружению. В соответствии с этим же договором, корабли Балтийского флота не имели права выходить с баз и были лишены возможности проводить боевую подготовку. За соблюдением этого пункта договора немцы следили очень строго. Малейшее передвижение кораблей даже в пределах кронштадтских рейдов вызывало резкие протесты немецкой стороны.
«Андрей Первозванный» отчаянно нуждался в ремонте, но в распоряжении флота находился только древний Кронштадтский пароходный завод и транспорт-мастерская «Кама». Заводы в Петрограде практически бездействовали. Росло дезертирство, падала дисциплина, на отдельных кораблях вспыхивали мятежи — разочарованные матросы начали уже мрачно смотреть на дела и слова политических авантюристов, которых они привели к власти. Ленин и его окружение во имя прихода к власти превратили страну в придаток Германской Империи. Страна уменьшилась до границ России времен Ивана Грозного, задыхаясь при этом от огромной военной контрибуции, назначенной немцами в счет погашения долгов, выплаченных в свое время большевикам на развал собственной родины. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не военное поражение и последующее крушение кайзеровской Германии. В Кремле воспрянули духом: статей постыдно-унизительного Брест-Литовского договора более не существовало. Первой, почти инстинктивной реакцией советского правительства было желание вернуть все, что было отдано в Брест-Литовске в марте 1918 года. Советские войска сделали попытку вторгнуться в Эстонию и Финляндию. По всей территории бывшей Империи Российской начала разгораться гражданская война. В городах бушевал «красный террор», в деревнях — продразверстка, океанами лилась кровь под демагогические вопли о мировой революции и всеобщем благоденствии... Однако, сил для выполнения всех этих грандиозных планов еще не было.
Эстонские войска при поддержке русских добровольцев перешли границу РСФСР и начали развивать наступление на Петроград. Еще в декабре 1918 года, после подписания Германией капитуляции, на Балтику вошла английская эскадра, состоящая из легких крейсеров, эсминцев и подводных лодок. В ее задачу входил контроль за выводом немецких войск с территории Прибалтики и оказание помощи «русскому республиканскому правительству в борьбе с коммунистами». 20 января 1919 года из числа еще находящихся в строю кораблей в Кронштадте был сформирован так называемый «Действующий отряд Балтийского флота», которым командовал бывший в свое время командиром «Андрея Первозванного» Александр Павлович Зеленой. В отряд были включены наспех отремонтированные линкоры «Андрей Первозванный» и «Петропавловск», крейсер «Олег», несколько эсминцев, подводных лодок, сторожевиков, тральщиков и заградителей. Однако, деятельность ДОТа началась еще раньше, когда Красная Армия, вторгнувшись в пределы Эстонии, находилась уже в двадцати пяти километрах от Ревеля.
20 декабря 1918 года в Ревель вошла английская эскадра, но в Кронштадт об этом никаких сведений не поступило. Напротив, на 25 декабря был назначен выход отряда в море для обстрела Ревеля. «Корабли Балтийского флота спешили на помощь трудовому народу Эстонии», — как пишет советская история, нимало не смущаясь. Для выполнения операции был выделен отряд особого назначения в составе линкора «Андрей Первозванный», крейсера «Олег», эсминцев «Спартак», «Автроил» и «Азард». Командовал отрядом Ф. Ф. Раскольников. Операция разрабатывалась В. М. Альтфатером. Согласно плану, «Олег» должен был находиться у острова Гогланд, «Андрей Первозванный» — у Шепелевского маяка, а эсминцы, «помогая трудовому народу Эстонии», должны были бомбардировать Ревель. В случае появления превосходящего по силам противника, эсминцам предписывалось полным ходом отходить к крейсеру «Олег», а затем под его прикрытием — к «Андрею Первозванному».
25 декабря «Андрей Первозванный» вышел вместе с эсминцем «Спартак» в море и стал у острова Нерва. Результаты этого набега известны: эсминцы «Спартак» и «Автроил», попав в приготовленную ловушку, были захвачены англичанами. Таким было первое соприкосновение ДОТа с английским флотом. [16]
Как уже говорилось, молодая эстонская армия, усиленная русскими добровольцами, опираясь с моря на поддержку английской эскадры, блокировавшей легкими силами Кронштадт, перешла в контрнаступление и, перейдя границу РСФСР, захватила Псков, а на нарвском направлении — продвигалась вдоль берега Финского залива, высадив 15 —17 мая 1919 года небольшие десанты в Лужской и Копорской губах. 18 мая в Копорскую губу для выяснения обстановки вышел отряд в составе эсминца «Гавриил» и четырех тральщиков. Для обеспечения действий этого отряда «Андрей Первозванный» должен был выйти к Шепелевскому маяку с тем, чтобы тральщики в случае необходимости могли отойти вместе с «Гавриилом» под его защиту. Линкор также должен был нейтрализовать финскую батарею на форту Ино. Однако, перед выходом в море обнаружили неисправность котлов на «Андрее Первозванном».
16
На эсминцах, попавших в плен со всеми экипажами, был захвачен Раскольников — командующий Балтфлотом, позднее обмененный и бежавший за границу, выпустивший первые разоблачительные книги о тирании Сталина.
«На корабле действовал враг, — пишет советский историк А. Пухов. — Контрреволюционно настроенные механики умышленно выводили из строя котлы».
Сомнительно, конечно, учитывая состояние корабля, но уже начиналась целая эпоха, когда каждая поломка считалась диверсией. В итоге «Андрей Первозванный» остался на большом Кронштадтском рейде и участия в операции, которая чуть не кончилась гибелью всего отряда, не принял.
Между тем, наступление эстонцев на Петроград продолжалось. От затеянной зимой 1918 года авантюры уже пахло катастрофой. В середине мая 1919 года в Петроград приехал Сталин И. В. и, как писали еще совсем недавно и наверняка начнут писать вскоре, «Красный Балтийский флот и весь Западный фронт сразу почувствовали руководство гениального полководца». В чем заключались методы гениального полководца, мы узнаем из откровенной брошюры времен так называемого культа личности, озаглавленной «Сталин — морской стратег»:
«Сталинский стратегический план разгрома белогвардейских войск Родзянко — Юденича под Петроградом летом 1919 года предусматривал решительную очистку тыла и фронта от шпионов, диверсантов, вредителей, политически неблагонадежных и неустойчивых лиц...»
Одними из первых жертв гениального стратегического плана стали механики «Андрея Первозванного». В Петрограде, Кронштадте и на фронте начались облавы и массовые аресты. Расстреливались старые заложники, брались новые. Выслеживались семьи дерущихся на стороне белых, семьи арестовывались и держались в качестве заложников. Добивалась интеллигенция, уцелевшая еще от метлы «красного террора», были расстреляны практически все отставные военные, жившие в Петрограде, и их семьи.
Показательные расстрелы в Кронштадте и на фортах поднимали дух войск. Пропаганда от лица Ленина и Дзержинского вопила: «Смерть шпионам!», а ВЧК, выполняя заказ, тут же придумала дело так называемого «Национального центра», якобы руководимого бывшим флотским офицером де Симоном. А у всех офицеров в Кронштадте и Питере оставались семьи...
13 июня 1919 года, видимо, как реакция на гениальный сталинский план восстал форт «Красная горка». К мятежу присоединился форт «Серая Лошадь». Повстанцы призвали Кронштадт присоединиться к ним. Но в Кронштадте уже почти полностью был осуществлен гениальный план Сталина. Тогда мятежные форты, руководимые бывшим поручиком Неклюдовым (вся семья его была расстреляна в Петрограде), открыли огонь по Кронштадту. Несколько снарядов упало на рейде, где стоял «Андрей Первозванный». Наконец, линкор получил боевое крещение! Стоя на рейде, «Андрей Первозванный» открыл ответный огонь из орудий главного калибра. Из Кронштадтской гавани по мятежному форту начал огонь и линкор-дредноут «Петропавловск».