В огне государственного катаклизма
Шрифт:
ВЧК не медлила: 27 мая 1918 года комфлота Щастный был арестован и немедленно препровожден в Москву. В сопроводительной к арестованному чекисты указали, что взят он "по подозрению в контрреволюционной агитации, попустительстве таковой на флоте, невыполнении приказов Советской власти и злонамеренном дискредитировании ее в глазах матросов с целью ее свержения".
Неожиданный арест Щастного вызвал возмущение матросов. Совет комиссаров Бал- тфлота, состоявший из избранных матросами комиссаров кораблей и соединений, потребовал вернуть комфлота в Петроград и судить его на флоте. Но Ленин и Троцкий полагали Щастного опасным, считали возможным, что он, опираясь на Балтфлот, на Кронштадт, возглавит антибольшевистские силы, возьмет власть в Петрограде. И хотя следствие не выявило фактов, подтверждавших эти опасения, трибунал при ВЦИК 21 июня 1918 года приговорил А. М. Щастного к расстрелу.
Казнь Щастного была первой казнью на Балтфлоте, санкционированной Советской властью на высшем уровне.
Поначалу она возмутила даже матросов- большевиков. П. Е. Дыбенко (в 1917 году председатель Центробалта, потом некоторое время — нарком по морским делам) даже опубликовал 30 июля в газете «Анархия» письмо протеста:
"Мы не повинны в этом позорном акте восстановления смертной казни и в знак протеста выходим из правительственных партий",
— говорится в нем. Впрочем, коммунисты-фрондеры вскоре смирились, расстрелы стали обычным делом.
После казни Щастного на Балтфлоте были упразднены Совет комиссаров и Совет флагманов, вся власть сосредоточилась у главного комиссара, назначаемого ЦК партии большевиков, а затем перешла к Реввоенсовету (как везде в Красной Армии и Красном Флоте). Судьбу офицеров, служивших в Красном Флоте, решали уже не судовые комитеты и не комитеты соединений, члены которых еще помнили, как проявил себя офицер в боях с германцами, а Реввоенсовет, назначенные политотделом комиссары и ЧК. Очень скоро офицерские судьбы оказались полностью в руках чекистов и только их. Реввоенсовет лишь иногда пытался отстоять некоторых из «бывших», особо необходимых флоту. При молчаливом согласии Реввоенсовета Балт- флота в конце лета 1918 года чекисты арестовали большую группу бывших офицеров флота.
"Затем их погрузили на баржу, вывели на Большой Кронштадтский рейд, там открыли дно баржи... В их числе были капитан 1 ранга П. М. Плен, капитан 1 ранга К. П. Гертнер... "
Факт этой расправы подтверждается и английскими источниками:
"В последних числах августа 1918 г. две баржи, наполненные офицерами, потоплены, трупы были выброшены на берег в имении одного из моих друзей, расположенном на Финском заливе; многие были связаны по двое и по трое колючей проволокой».
Уточним лишь техническую деталь: баржи не затопили, это были т. н. «шаланды-грязнухи» с раскрывающимся дном для сброса грунта на дно залива... Эти массовые казни, без суда и приговора, были одним из эпизодов «красного террора" — мести за убийство председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого и покушения на В. И. Ленина 28 августа 1918 года, к которым офицеры не имели никакого отношения.
Думаю, точное число жертв «красного террора» в Петрограде, Кронштадте и Ораниенбауме в конце лета — начале осени 1918 года никогда точно подсчитано не будет. Многие расстрелы, в первую очередь офицеров, проводились по инициативе местных властей, так сказать, их «силами», и никак не фиксировались. В двадцатые годы в Англии и во Франции, с помощью российских эмигрантов, предпринимались попытки подсчитать число жертв «красного террора» в Петрограде и Кронштадте. Число казненных по этим подсчетам достигало нескольких тысяч.
«В одном Кронштадте за одну ночь было расстреляно 400 человек. Во дворе были вырыты три большие ямы, 400 человек поставлены перед ними и расстреляны один за другим».
Конечно, эти подсчеты весьма приблизительны. Но ошибка здесь, на мой взгляд, возможна лишь в сторону преуменьшения числа казненных.
Пришел 1919 год. На Петроград наступал белогвардейский Северный корпус генерала А. П. Родзянко. 12 июня восстали форты Обручев, Красная Горка и Сераз Лошадь. Но командный состав кораблей, стоявших в Кронштадте, остался верен присяге, данной Советской России. Бывшие офицеры держали данное слово. Путь кораблям британского флота к Петрограду был закрыт. Артиллерия форта Красная Горка была подавлена огнем линкоров. Как и «волнения» на Минной дивизии в 1918 году, восстания на фортах и в частях Красной Армии на фронте близ них имели глубокие социальные причины. Но ЧК объясняла их лишь происками белогвардейцев. В дни наступления белой армии чекисты под руководством Я. Х. Петерса, заместителя председателя ВЧК, провели в Петрограде массовые аресты. В Крестах оказались многие бывшие офицеры. За редким исключением, это были люди, стоявшие «над схваткой», сознательно занявшие нейтральную позицию, не желая участвовать в гражданской войне. Были среди арестованных и люди, служившие в Красном Флоте, делом доказавшие свою лояльность новой власти.
Еще более массовые аресты бывших офицеров петроградская ЧК провела в сентябре 1919 года, когда к Петрограду приближалась армия генерала Н. Н. Юденича. Еще 6 августа были арестованы адмиралы А. В. Развозов (в марте 1918 г. командовавший Балтийским флотом, а до этого, в течение всей войны, командовавший его соединениями) и М. К. Бахирев (в прошлом командир 1-й бригады линкоров Балтфлота, в которую входили новейшие корабли типа «Севастополь»). Бахирев был расстрелян вскоре после ареста, а Развозов семь месяцев находился в больнице Крестов и умер от гнойного аппендицита 14 июня 1920 года.
Если когда-нибудь будет составлен хронологический перечень арестов и гибели офицеров флота после октября 1917 года, то окажется, что не было месяца, когда бы не гибли они в тюрьмах и концлагерях. Офицеры уничтожались постоянно и планомерно. Но временами этот процесс вдруг ускорялся, усиживался, получал большие масштабы. Как правило, эти пики репрессий имели тесную связь с общим внутриполитическим положением в стране. Такими пиками было уничтожение офицеров флота в 1918 и 1919 годах.
Следующий пик пришелся на 1921 год... Он связан с событиями в Кронштадте, начавшимися 1 марта 1921 года и объявленными Лениным, Троцким и другими руководителями партии большевиков белогвардейским мятежом, а также «делом ПБО» и массовыми арестами бывших офицеров флота в конце августа.
...К полудню 18 марта 1921 года сопротивление кронштадтцев было подавлено. В Военной гавани капитулировали команды линкоров «Петропавловск» и «Севастополь», главной силы восставших. Началась расправа с «мятежниками» и «изменниками делу революции». Не только участие в боях, но само пребывание в Кронштадте и на его фортах в дни восстания квалифицировалось как преступление. Впрочем, тех, что брали в плен с оружием в руках, практически не оказалось. Плененных в бою расстреливали на месте. По данным штаба Балтийского флота на февраль 1921 года, гарнизон Кронштадта и экипажи кораблей, стоявших в его гаванях, насчитывали 1455 командиров и 25 432 рядовых. Начиная со второй половины дня 17 марта (когда кронштадтцам стало ясно, что они потерпели поражение) от острова Котлин в сторону Финляндии по льду залива потянулись тысячи людей в военной форме и в гражданском платье. Всего ушло в Финляндию около 8 тысяч человек, в том числе до 500 офицеров.
Потери защитников Кронштадта в боях оцениваются очень приблизительно. С их учетом можно предположить, что примерно 13-18 тысяч кронштадтцев были пленены, из них 600-900 человек — командный состав. Что стало с пленными? Состоялось несколько десятков судебных процессов, на которых «мятежникам» выносились суровые приговоры: как правило, подсудимые приговаривались к расстрелу или заключению в концлагеря. Однако, большая часть кронштадтцев предстала перед чрезвычайными «тройками». Здесь дело не затягивали — приговор выносился немедленно и тут же приводился в исполнение. 20 марта «тройка» приговорила к расстрелу 167 военморов линкора «Петропавловск» за «активное участие в Кронштадтском мятеже». Казнь состоялась немедленно. День спустя расстреляли 32 военмора с «Петропавловска» и 39 — с «Севастополя», 24 марта — еще 27 военморов «Петропавловска»... Заметим, что понятие «военмор» включает в себя и рядовых и командиров. Еще предстоит изучение документов ЧК в архиве, чтобы выяснить социальный состав казненных кронштадтцев. Осужденные к заключению кронштадтцы расстреливались и в концлагерях. В. Т. Шаламов пишет о расправе над кронштадтцами в лагерях в Холмогорах. Прибывшие в лагерь «мятежники», получившие при расчете на построении нечетный номер, сразу были расстреляны. Как узнать — сколько же из плененных кронштадцев остались живы, сколько были расстреляны в Кронштадте и на острове Котлин, в лесу на южном берегу Финского залива — на полпути от Царского Села к Павловску? Выяснить это, скорее всего, уже невозможно. Неизвестна и судьба еще около трех тысяч военморов, списанных в дни мятежа с кораблей, стоявших в Петрограде: с линкора «Полтава», эсминцев. На «Полтаве» тогда не оставили ни одного матроса, линкор охраняли армейские курсанты. Предстоит выяснить еще и участь тех курсантов Училища командного состава Морских Сил, которые отказались участвовать в подавлении «мятежа» и были вывезены воинским эшелоном на юг, будто бы на укрепление флота на Черном море. Однако, не удалось найти подтверждение их прибытия ни в Севастополь, ни в Николаев.