В огне любви

Дэнтон Джеми

Джейн ужаснулась льду в его голосе.

Или это предупреждение — она вступает на опасную территорию?

— Еще как знаю, — сказала она ему. — Ты считаешь, что если все будешь контролировать, то ничего не развалится. Но знаешь что? Земля не перестанет вращаться, если ты однажды оставишь ее в покое.

Бен глянул на нее из-за плеча.

— В этой комнате присутствует только один человек, помешанный на контроле. Я не из тех, кто расставляет содержимое холодильника по алфавиту.

Она вскинулась:

—

О, вот теперь-то я услышала от тебя интеллигентный ответ. Ты собираешься снести мне голову с плеч только потому, что я заговорила о том, чего ты не хочешь признавать.

— Ты там не была, Джейн. И не знаешь, как это было.

— Ты считаешь, что если все держишь под контролем, то ничего не случится? Пойми, в жизни это не срабатывает. У нас нет такой власти.

— Ошибаешься, — сказал он.

— Не думаю, — возразила Джейн. — Твоего отца уже нет в живых. Ты все контролировал, но не мог спасти отца. Даже от него самого. Когда же ты простишь себя за все, что даже не было твоей ошибкой?

У него яростно вспыхнули глаза.

— Не лезь не в свое дело, Джейн, — холодно предупредил он.

Она была готова вышвырнуть его в окно за упрямство. Но по крайней мере он спорил с ней и не заткнул ей рот, когда она не смогла удержаться от попытки все объяснить ему.

— Ты хотел отстранить меня от расследования потому, что боялся — я скажу тебе, что ты не владел ситуацией. Нет, ты контролировал ее. Но Фитц все же погиб. Как долго ты еще будешь один отвечать за все?

У него дернулась щека. Он смотрел так, словно хотел заткнуть ей рот кляпом из носка.

Схватив с постели свою сумку, он рявкнул:

— Я должен идти.

Джейн проводила его взглядом.

— И что ты будешь делать? — невинным голосом спросила она. — Накажешь Дрю отлучением на неделю от телевизора, потому что мальчик плохо вел себя?

Бен неторопливо повернулся к ней.

— Осторожнее, Джейн. — Его тихий голос был полон угрозы. — Если не хочешь, чтобы я бросил тебя.

Ее терпение достигло предела и хрустнуло, как сухая веточка.

— Какого черта ты приезжал сюда, если при первой же возможности удираешь?

Он опустил сумку, которая с глухим стуком упала на пол.

— Потому, — сказал он, приближаясь к Джейн, пока они не оказались практически нос к носу, — что мне было приказано взять отгулы.

Теперь она окончательно потеряла почву под ногами.

— Вот как? Просто я оказалась под рукой? Чтобы отвлечься?

Бен продолжал смотреть на нее. У него был такой холодный и жесткий взгляд, что ей захотелось снова увидеть его в гневе. Все что угодно — лишь бы понять, что он тоже что-то чувствует.

Его молчание разрывало Джейн сердце.

— Ты сукин сын! — наконец взорвалась она. — Я не буду удобной подружкой ни для тебя, ни для другого мужчины. — Господи, хоть бы он не говорил, что любит ее. Может, тогда она хотя бы смогла

дышать.

Бен пожал плечами, нагнулся поднять сумку и потянул на себя дверь.

— Черт бы тебя побрал, Бен!

Ничто в его глазах, когда он посмотрел на нее из-за плеча, не напоминало того доброго, заботливого человека, в которого Джейн так безоглядно влюбилась.

— У нас с тобой все кончено, — сказал он перед тем, как уйти из ее жизни.

Глава четырнадцатая

Бену понадобилось около шести часов, чтобы добраться из Кармеля в Лос-Анджелес. Когда он остановился перед домом Кэйла и Аманды, солнце уже опускалось за горизонт, и от дома тянулись длинные тени. Во время долгой дороги его гнев остыл, уступив место угрызениям совести. Перед его мысленным взором стоял облик Джейн с глазами, полными боли. Он вел себя как последняя сволочь. Он заставил ее поверить, что она важна для него не более чем случайная подружка, с которой он покувыркался на сеновале.

И ему потребовалось триста с лишним миль, чтобы осознать — нет ничего, более далекого от истины.

Должно быть, Джейн задела его самую болезненную точку, о существовании которой он даже не подозревал. Но почему она не могла молча отпустить его? Он вернулся бы в Лос-Анджелес, разобрался с Дрю, и между ними сохранились бы прекрасные отношения. Вместо этого она довела его до белого каления. Она била его в самые больные места, которые лучше было бы не трогать. Она вытаскивала их на свет божий и тыкала в них иголками.

Джейн не только нашла шрам от раны, которая, как считал Бен, зажила много лет назад. Она разодрала ее и отошла понаблюдать, как он истекает кровью.

Бен оставил свой грузовичок на пологой дорожке за «субару» Дрю. Нового лимузина Аманды не было видно. Скорее всего, его ждали лишь братья.

Ждали для чего? Чтобы он сказал Дрю, какую он делает ошибку, наплевав на столь важную вещь, как карьера? Что в данный момент он не готов ни к браку, ни к созданию семьи? А может быть, вдруг подумал Бен, Джейн права. Ведь подлинная причина, по которой он стремглав примчался в Лос-Анджелес, заключалась в том, что Дрю принял судьбоносное решение, предварительно не посоветовавшись с ним, и тем самым дал Бену понять, что в нем нет больше необходимости.

Направляясь к дому, Бен не имел конкретных ответов. Бен знал лишь одно — у него нет больше сил для очередного эмоционального сражения. Он еще не оправился от последнего, которое состоялось всего несколько часов назад.

Толкнув калитку, он оказался во дворе. Пирл, черный Лабрадор Кэйла, пулей вылетев из-за дома, встретил его восторженным лаем. Бен нагнулся погладить его.

— По крайней мере, хоть кто-то мне рад, — сказал он собаке, по-дружески шлепнув ее по боку.

Кэйл ждал его на веранде.