В огне революции: Мария Спиридоновна, Лариса Рейснер
Шрифт:
Однако долгое отсутствие Марии работало против нее. В самом деле, она перенесла величайшие муки, являлась символом стойкости и непримиримости, но теперь, чтобы проводить и защищать политику своей партии, требовались иные качества. Кандидатура Спиридоновой выдвигалась при выборах в ЦК ПСР, но необходимого количества голосов не набрала.
Как уже говорилось, Февральская революция стала для всех российских революционных партий неожиданностью. Поскольку события развивались спонтанно, помимо организационных вопросов насущными являлись такие неотложные проблемы, как формирование позиции в отношении Временного правительства и дальнейшего участия России в войне. Правительство не располагало какой-либо реальной властью, и его распоряжения осуществлялись лишь в тех пределах, которые допускал Совет рабочих и солдатских депутатов (Петросовет). В армии и на флоте Временное правительство опиралось
Принимая в сентябре 1917-го участие в работе Демократического совещания, Спиридонова решительно осудила коалицию с кадетами, которые были категорически против двоевластия и особенно против притязаний на государственную власть со стороны Советов. „Революционный социализм – это мерка, которой должны быть отмечены все акты Партии Социалистов-Революционеров… – обосновывала Спиридонова неприятие кадетов. – С этой точки зрения наша программа не может изменяться и не должна приспособляться к условиям места и времени, наоборот, до неё должна быть поднята всякая действительность… В настоящее время утверждать действенно теоретически и практически, что наша революция буржуазная, сотрудничать с буржуазией в области и политической и экономической – это значит укреплять окончательно расшатавшийся буржуазный строй, это значит помогать ему продержаться годы, десятки годов на сгорбленных плечах трудящегося класса…“. Левые эсеры полагали, что любая поддержка либералов приносит вред революции, ибо укрепляет позиции буржуазии. Понимая, что получил свободу действий, Ленин объявил вне закона партию кадетов, выпустив декрет „Об аресте вождей гражданской войны против революции“. Сталин прокомментировал это решение словами: „Мы определенно должны добить кадетов, или они нас добьют“. Левые эсеры, в целом приветствуя этот шаг, выразили недовольство тем, что подобное решение было принято большевиками без согласования со своими союзниками. Левый эсер И.З. Штейнберг, назвав кадетов „контрреволюционерами“, выступил при этом против ареста в данном случае целой партии поголовно.
Обстоятельства обусловили союз левого крыла эсеров с большевиками, проводником которого стала Мария Спиридонова.
Скорее всего, на ее убеждения подействовали не столько проповедуемые Ленином воззрения, сколько сама его личность. М. Горький отмечал загадочный ленинский „магнетизм“, его способность влюблять в себя партийцев, не только простых, но и лидеров и даже своих оппонентов. Этот низкорослый, плешивый, картавящий человечек обладал непобедимой интеллектуальной привлекательностью, полностью подчинявшей собеседника. Меньшевик Николай Суханов – идейный противник вождя большевиков, хорошо его знавший, – свидетельствовал: „В известной сфере идей – немногих, „навязчивых“ идей – Ленин проявлял такую изумительную силу, такой сверхчеловеческий натиск, что его колоссальное влияние среди социалистов и революционеров уже обеспечивалось его натурой“. Не многие могли противостоять его обаянию.
Н.К. Крупская вспоминала: „Какая-то комната в Смольном, с мягкими темно-красными диванчиками. На одном из диванчиков сидит Спиридонова, около нее Ильич и мягко как-то и страстно в чем-то ее убеждает“. Ленинский магнетизм покорил и проницательную, ироничную Марусю, и Владимир Ильич беззастенчиво использовал ее авторитет. Отныне на короткое время самая сильная политическая партия России стала работать бок о бок с разрушителями всех коренных основ Российского государства.
Главной газетой партии было „Дело народа“ – с июня 1917 года орган ЦК ПСР, одна из крупнейших российских газет, чей тираж доходил до 300 тыс. экземпляров. К числу популярных эсеровских газет относились „Воля народа“, которая отражала взгляды правого течения в ПСР, выходила в Петрограде, „Труд“ – орган московского комитета ПСР, „Земля и воля“ – газета для крестьян, тоже издававшаяся в Москве, „Знамя труда“ – орган левого течения, выходивший в Петрограде, и другие. Кроме того, ЦК ПСР издавал журнал „Партийные известия“.
Эсеры и меньшевики считали Советы всего лишь способом поддержать новое правительство снизу, временными общественными организациями с целью „добровольно передать власть буржуазии“, поэтому в этой области они координировали свою деятельность с Временным правительством. Даже постановив арестовать царскую семью, Исполком запросил Временное правительство, как оно отнесётся к этому аресту.
Временное правительство как „выразителя истинной воли народа и единственного правительства России“ первыми признали Франция и Англия. В начале марта оно было признано США, Италией, Норвегией, Японией, Бельгией, Португалией, Сербией и Ираном. Но в самой России оно не пользовалось популярностью и доверием, постоянно действуя с опозданием и не решаясь на принятие радикальных, но необходимых решений
1917 год явился периодом взлета популярности эсеров, и, как ни парадоксально, началом их заката. Сторонники хозяйственной и политической демократии, которая должна была выражаться через представительство организованных производителей (профсоюзы), организованных потребителей (кооперативные союзы) и организованных граждан (демократическое государство в лице парламента и органов самоуправления), эсеры, казалось, могли послужить препятствием на пути большевиков к достижению их цели – диктатуры пролетариата. Но в то судьбоносное время обольщенные большевистской демагогией и купившиеся на прямой обман, левые эсеры помогли Ленину укрепиться у власти. И в этом историческая вина Марии Спиридоновой.
Союз с большевиками
Первые признаки расхождения взглядов эсеров и большевиков на дальнейшее развитие России появились к началу лета. Эсеры намечали пути социалистических преобразований для подавляющего большинства населения страны. Большевики отвергали любые соглашения со всеми, кто не был согласен с их точкой зрения, в том числе с эсерами, и выступали за осуществление социалистической революции классовым подходом в интересах российского и зарубежного пролетариата.
Тем не менее, Ленин понимал, что в сложившихся условиях только блок с эсерами может принести большевикам победу и большинство в Учредительном собрании. Кроме того, им нужна была какая-нибудь аграрная программа – ведь у РСДРП (б), партии, считавшей себя сугубо пролетарской, собственного аграрного проекта вовсе не было. Яков Свердлов признавал, что большевики „работой среди крестьянства совершенно не занимались“. После неудачных попыток подменить в деревнях идеологию левых эсеров большевистской идеологией Ленин решил принять программу эсеров целиком и представить ее как свою. А тактика эсеров была проста: бить „направо“, кооперироваться „налево“. „Левее“ находились большевики, так что кооперироваться эсеры, особенно левые, могли, прежде всего, с ними. Большевики же шли на блок с левыми эсерами „не ради левых эсеров как таковых, а из-за того влияния, которое имела на крестьян эсеровская аграрная программа“. Впрочем, ленинцы были заинтересованы, главным образом, в переманивании на свою сторону левоэсеровских партийных работников, функционеров-практиков, имевших, в отличие от большевиков, доступ в деревню.
Уже в конце августа Ленин уверял крестьян, что только партия большевиков „может на деле выполнить программу крестьянской бедноты“.
Тем временем складывалась опасная для большевиков ситуация. Ленин и ряд деятелей РСДРП (б) были обвинены в шпионаже в пользу Германии и получении от нее денег. Это не было новостью: еще весной 1917 года в печати поднимался вопрос о необходимости внесения ясности в обстоятельства проезда Ленина и других большевиков через территорию Германии. Зинаида Гиппиус, писательница острого, холодного ума и иронического отношения к людям, в дневнике выражала мнение не только собственное, но и всей передовой интеллигенции: “…Везде разруха, развал, распущенность. „Большевизм“ пришелся по нраву нашей темной, невежественной, развращенной рабством и войной, массе. Главные вожаки большевизма – к России никакого отношения не имеют и о ней меньше всего заботятся. Они ее не знают, – откуда? В громадном большинстве не русские, а русские – давние эмигранты. Но они нащупывают инстинкты, чтобы их использовать в интересах… право не знаю точно, своих или германских, только не в интересах русского народа. Это – наверно. Ленин, Зиновьев, Ганецкий, Троцкий, Стеклов, Каменев – вот псевдонимы вожаков, скрывающие их неблагозвучные фамилии. Против них выдвигается формальное обвинение в связях с германским правительством“.
Справедливости ради следует отметить, что о „коренном русаке“ В.М. Чернове „пламенная Зинаида“ отзывалась не менее резко: „Его в партии терпеть не могли, однако, считали партийным „лидером“, чему я всегда изумлялась: по его „литературе“ – это самоуверенный и самоупоенный тупяк“. Такие высказывания вполне объяснимы: Чернов написал большую разгромную рецензию на роман Зинаиды Гиппиус „Чертова кукла“. Он не поддерживал эстетику Серебряного века, декадентство, упор на чувство, излом. Но и менее пристрастные люди обвиняли Чернова не только в недостаточной компетенции, нерешительности – „неспособный политик, занятый политиканством, который за все время революции не сумел выставить ни одного яркого лозунга“, – но и шпионаже в пользу Германии.