В огне страсти
Шрифт:
— Я нахожу его забавным. А вы, доктор, забыли, что я не являюсь ни молодой, ни легкомысленной, а даже если это было бы и так, то знайте, что не так-то просто вскружить голову дурнушкам.
— Я что-то не припомню, чтобы хоть раз назвал вас дурнушкой, — сказал он взволнованно.
Софи усмехнулась:
— Да я не вас вовсе имею в виду, а себя. Но как бы то ни было, доктор, я не понимаю, какое дело до всего этого лично вам. — Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, обрамленными длинными ресницами, — он мог заметить, что она злится.
Макс отпрянул назад, и его
— Я все равно что loco parentis, пока вы в Голландии, — холодно произнес он.
Краска опять залила ее щеки.
— Вас никто не просил об этом, да и никакой необходимости в этом нет, — огрызнулась она. — Я в состоянии и сама о себе позаботиться.
Он засмеялся:
— Интересно, что бы на все это сказал ваш дорогой мистер Джон Остин?
Софи презрительно посмотрела на Остервельда — он все еще продолжал усмехаться.
— Джон Остин, он же Моррис, — ласково сказал Макс. — Вы могли бы придумать что-нибудь более оригинальное, Софи, но я вас не виню: ведь я совсем не дал вам времени для этого. Надо же было додуматься — банковский служащий из Харрогита! О, моя дорогая, ваше воображение так разыгралось.
Софи замерла. Она опять остановила взгляд на родословном древе семьи Остервельд — похоже, она скоро будет знать наизусть все, что там написано.
— Как вы об этом догадались? — резко спросила она.
Макс пожал плечами:
— Вы никудышная лгунья. Что касается Гарри...
Софи проглотила комок в горле: она чувствовала себя донельзя глупой и оскорбленной. Как же он посмеялся над ней! Ей было так плохо, что впору разреветься. Она решительно сдержала слезы и вскоре была вознаграждена за это — в прихожей показался Годен, мерной поступью направляющийся к ним.
— Интересно, как выглядела Юлиана Ван-дер-Пост? — спросила Софи первое, что пришло ей в голову.
Макс усмехнулся:
— Если верить портрету, что висит в нашей фамильной галерее, она была курносой и у нее косил один глаз. Ее муж Максимилиан любил ее до безумия.
Софи ничего не сказала на это. Попрощавшись с Годеном, она вышла из дома и пошла к ожидавшей ее машине. По дороге в больницу она разразилась длинной тирадой о всякой всячине, делая небольшие паузы лишь для того, чтобы Макс мог вставить односложные «да» или «нет». Но когда они уже подъезжали к Утрехту, он внезапно воскликнул:
— Дорогая! Ну сколько можно болтать? Прошу, остановись!
Она замолчала. Потом дрожащим голосом проговорила:
— Меня всегда учили, что это грубо — говорить подобные вещи своему попутчику.
Макс остановил машину на обочине полупустой дороги.
— В таком случае я должен немедленно исправить свои дурные манеры. — Он довольно резко притянул Софи к себе, обхватил руками ее голову и горячо поцеловал, да так, что у нее дух перехватило.
Потом, не говоря ни слова, продолжил путь.
Они подъехали к больнице. Софи открыла дверцу машины и поставила одну ногу на асфальт. Собираясь выходить, она, задыхаясь, сказала ему:
— Благодарю вас, сэр, за прекрасную вечеринку. Было очень мило с вашей стороны организовать все это. Спокойной ночи.
Не дожидаясь ответа, она побежала к дверям больницы. Из машины доносился смех Макса. Находящийся на ночном дежурстве Ханс высунул голову из своей будки, когда Софи вошла внутрь, и поинтересовался, довольна ли она прошедшей вечеринкой. Не утруждая себя ответом, Софи кивнула в знак согласия и быстро удалилась, как будто ее преследовал Макс. Добравшись до своей комнаты, она в считанные минуты разделась, умылась, распустила волосы и бросилась в постель, как будто ей была дорога каждая минута ее сна. К сожалению, эта ночь для Софи оказалась бессонной.
Глава 8
Под утро она выглядела просто отвратительно. Темные круги под глазами делали ее лицо усталым, изможденным и блеклым. Не помогла и обильная косметика, которую Софи наложила в надежде на то, что она оживит ее лицо, и, убедившись в ее полной неэффективности — более того, она стала похожа на ведьму, — тут же смыла большую ее часть. Но как ни странно, ее не особо волновала теперь собственная внешность. За завтраком ее засыпали вопросами, касающимися вчерашней вечеринки. Все сестры втайне завидовали ей, но это была белая зависть. Когда она собралась уходить, они выразили ей сочувствие по поводу того, что после всего этого она должна идти на дежурство. Каким-то образом о вечеринке узнали все. Прежде чем отпустить Софи, девушки выведали у нее все: и сколько гостей было приглашено, и кто они такие, и в чем были одеты женщины, и что представляет собой дом Макса. Софи постаралась дать им исчерпывающую информацию, пользуясь при этом своеобразной смесью, состоящей из доступного для сестер английского, выученных единичных слов на голландском и, конечно, жестов.
В операционной Софи была спокойна, как никогда. Когда пришли хирурги, она дожидалась уже в маске и халате. Карел ван Стин первым настиг ее — она везла свою тележку в операционную. Покрутив рычаги на своей машине до тех пор, пока маленькие разноцветные шарики не приняли желаемого для Карела положения в стеклянном окошечке, он завел с Софи праздный разговор о вечеринке, который, судя по ее коротким сухим репликам, не вызывал у нее особого интереса. В операционную вошли наконец Макс и Ян, который следовал за ним по пятам и что-то горячо ему доказывал. Софи натянуто поздоровалась с ними и погрузилась в тишину, стараясь не смотреть на Макса, хотя в этом не было необходимости: он так увлекся работой, что совсем не обращал внимания на нее.
Пока хирурги надевали халаты перед второй операцией, доктор ван Стин, перегнувшись через лежащего на столе пациента к столику Софи, спросил:
— Вы ведь свободны завтра вечером, правда?
Софи бросила на него полный недоумения взгляд и ответила:
— Да.
— Тинеке вчера хотела поговорить с вами, но так и не успела. Она спрашивает, не сможете ли вы встретиться с ней завтра вечером. Дело в том, что она планирует поездку в Спакенбург, а оттуда в Хилверсум, где есть неплохой ресторанчик. Ее машина сломалась, и я решил предложить ей свои услуги.