В огне
Шрифт:
– Похоже, смылись, господин поручик…
– Похоже…
Поручик на секунду отвернулся, и пистолетов вмиг не стало. Ни один солдат не откажется от трофейного пистолета… на всякий случай, и носить не тяжело, и обменять на что-нибудь – запросто.
– Вскрыть! – Поручик показал на коробки.
В коробках оказались выстрелы к «РПГ», осколочно-фугасные, самые ходовые, и патроны 7,92, германские.
Подавая пример, поручик взял гранату «РПГ», взгромоздил на снаряжение, потом еще одну. Больше – не потянуть, а так – лишним не
– Сваливаем. Гранаты не пользовать, пока одну не отстреляем.
Бывали случаи, когда специально оставляли заминированные, выстрелил – и костей не осталось. Но если нормально, то несколько лишних гранат будут в самый раз.
– Заминировать?
– Нет…
Вверху вспыхивает и тут же замолкает перестрелка…
– Кононенко, Бадри, доклад!
– Двое «двухсотых», господин поручик, с улицы заскочили, – отзывается рация густым басом фельдфебеля Кононенко.
– Все наверх! Собраться на первом этаже!
Как Бог хранит… Первая задача выполнена – ни одной царапины.
У лестницы один из бойцов протянул какую-то книжку в зеленом переплете:
– Там, господин поручик… по полу раскидано.
– Брось!
Вверху собрались все. Чуть в стороне – «АК-56» старой модели, с подствольником, не слишком точный, но надежный, безотказный и простой. У бойцов в руках – у одного неизвестно где «прихватизированный» карабин Драгунова, короткий, еще у одного – североамериканское помповое ружье двенадцатого калибра.
– Откуда?
– Наверху есть кое-что?
– Документы какие?
– Тут исламский комитет был. Глянете, господин поручик?
– На словах. Некогда.
– В одной комнате – флаг ихний на стене, столы, стулья – вроде как для собраний или суда. Другая, соседняя – там крови на полу запеклось… и все стены покоцаны.
Понятно, исламский трибунал.
– А документы?
– Кострище. Большое. Они только-только свалили отсюда.
Внезапно поручик понял, что на улице, чуть дальше, идет перестрелка, и сильная.
– Мохначев – связь!
Подбежал связист, у него была большая рация, за спиной торчала свернутая антенна, наподобие телевизионной. Поручик снял трубку, настройка шла автоматически на рабочую, заранее заданную волну. На остальные нужно настраивать уже вручную.
– Ворон-один, прошу Волка-главного или эстафету до Волка-главного, прием!
– Волк-главный на приеме, всем тишина на время сеанса. Ворон-один, слушаю тебя.
– Задача «фазы-один» выполнена, потерь нет, результат нулевой, как поняли?
– Принял, результат нулевой, доложите потери противника.
– Двое «двухсотых» точно, подбита мобильная огневая точка. Птички снялись с гнезда.
– Принято, новая задача для вас, Ворон-один. Второй и Третий пробиваются к телецентру, блокированы в районе трущоб. Приказываю
– Принял, пробиваться ко второму и третьему отделениям, блокированным в трущобах, конечная цель – захват телецентра.
– Верно, отбой.
Только идиот мог придумать пробиваться через трущобы тремя отделениями. Впрочем, поддержка с воздуха никуда не делась…
– Отделение, слушай мою команду! Боевая задача – пробиться к блокированным второму и третьему отделениям, вместе с ними прорваться к телецентру и занять его. Карту!
Кто-то протянул карту – пересняли с туристической, нормальной карты этого города не было. Сделали спутниковую, но хватило их далеко не всем.
– Вот здесь! – решил поручик. – Пробиваемся двумя группами, прикрываем друг друга. Из вида друг друга не терять! Всё!
– Дым, и вперед! Опасаться растяжек!
На улицу летят сразу две шашки, одна за другой. Густой дым затягивает переулок…
– Пошел!
Пули летят в дыму – почему-то это еще страшнее. Но все равно бежишь, пока не врезаешься носом в стену, рядом – еще кто-то. Ни слова не говоря – выстраиваются две цепочки. Только идиот думает, что в настоящем бою можно командовать. Командовать можно или до боя, или после боя. Можно и в бою… но только полком или дивизией. В отделении каждый сам должен понимать, что нужно делать в каждый конкретный момент.
Шаг за шагом… хрустит под ногами кирпич, такое ощущение, что здесь уже были бои, и неслабые. Еще до них.
Трое – черные береты, вылетают на них, и прежде чем поручик успевает опомниться, двое своих, головной дозор, падают на колени и открывают огонь из автомата и пулемета, огненные струи ломают тела, бросают их на землю, вперед летит граната – если не кинешь ты, кинут тебе. Под прикрытием тех, кто лежит, отделение бросается вперед, двумя колоннами, стремясь выскочить из узкого, дышащего смертью переулка, где все пули в тебя, хоть на какой-то простор.
И тут-то в первый раз они столкнулись с настоящим, серьезным сопротивлением. Сразу несколько автоматов ударили по ним и спереди, и с левого фланга – там, где была баррикада из бетонного блока и машины. Они открыли огонь в ответ.
В этот момент поручик убил первого своего врага – до этого он стрелял по мишеням и один раз стрелял боевыми, но ни разу он не видел, как это бывает, когда убиваешь врага. А тут… тот высунулся из-за стоящей боком машины – поручик не видел, что в руке у него граната и он размахивается, чтобы бросить ее… он просто вдруг осознал, что целится из автомата в человека… во врага, палец прижал спуск, автомат трепыхнулся, и там, где только что была голова врага, брызнуло красным, как будто из краскопульта кто прыснул, а потом там, за машиной, кто-то вскочил в полный рост и громыхнул взрыв.