В огонь и в воду
Шрифт:
Открыв дверь, он остановился на пороге, онемев от удивления и гнева.
За спиной у него кто-то подкрался, как кошка, и улыбнулся, увидев Югэ. Это был араб, бывший с маркизом в «Красной лисице», тот самый, который один из всех тогда говорил с Югэ дружелюбно. На нем был тот же белый шерстяной бурнус, а в складках блестел широкий кинжал.
Югэ встал и, кланяясь маркизу, сказал:
— Вы обедали в Иль-ан-Ноэ, а мы ужинаем в Сен-Сави!
И, сорвав с себя парик и длинную бороду, с полным стаканом в руке, он прибавил:
— За ваше здоровье, маркиз!
Маркиз узнал его и испустил крик бешенства. Он обвел глазами всю комнату, удивляясь, что никого из слуг не видно.
— Кадур! — крикнул он, — отвори все двери и звони во все колокола! Зови Ландри, зови Доминика, Бертрана и Жюстена! Зови всех этих каналий… И если через пять они все не соберутся здесь, я им всем распорю брюхо!
Кадур, продолжавший смотреть на Югэ, не двинулся с места.
— Вы ищите своих людей, маркиз, сказал Коклико, кланяясь низко; не угодно ли вам взглянуть на окошко: вы сами убедитесь, что никто не идет вам на помощь, потому только, что не может двинуться с места. Извольте сами взглянуть, что там такое.
Маркиз бросился к галерее и увидел во дворе с одной стороны медведя, а с другой — всю свою прислугу. Как только кто-нибудь делал шаг вперед, медведь вставал на задние лапы и показывал зубы и когти. Никто не смел двинуться с места.
— Это мне пришла такая славная мысль, — пояснил Коклико. — Глупый зверь держит на почтительном расстоянии целый гарнизон. Не слишком лестно для рода человеческого!
В эту минуту поднялась портьера в конце галереи и показалась дама в великолепном бархатном платье, вышитом золотом. Она подошла с надменным видом; все глаза обратились на нее. За ней шла служанка с улыбкой на устах.
У дамы были чудные глаза, черные, полные огня; шла она, как настоящая королева. Она обвела всех вокруг спокойным и гордым взором, как будто уверенная, что, кроме почтения и поклонения, ничего не может встретить. И действительно, её решительный вид и ослепительная красота мигом остановили шум и крики; настало мертвое молчание.
Дойдя до середины зала, она развернула веер из перьев, привешенный на золотой цепочке, и спросила:
— Что это значит? Что это за шум?
— Это — мерзавец, которого я уже раз проучил, а теперь ещё и не так проучу за его неслыханную дерзость! — вскричал маркиз в бешенстве.
Югэ встал, отодвинул стул, снял шляпу и, подойдя, сказал:
— Маркиз преувеличивает: в первый раз он схватил меня предательски… А теперь, вы сами увидите, он будет наказан.
Дама безмолвно оглядела Югэ и спросила с улыбкой:
— А как вас зовут?
— Вы сейчас узнаете… А вы кто, позвольте спросить?
— Принцесса Леонора Мамьяни.
— А! Вы итальянка, значит, ещё лучше поймете все, что здесь сейчас произойдет.
И, обратясь к маркизу, продолжал так же хладнокровно:
— Маркиз, из ваших слов я ясно вижу, что вы не забыли, как варварски вы поступили со мной в гостинице «Красная лисица».
Маркиз схватился было за шпагу, но прежде, чем он успел её вынуть, двадцать рук схватили его и отняли всякую возможность защищаться.
— Кадур! Ко мне! — крикнул он в отчаянии.
Но Кадур только молча покачал головой. В одно мгновение с маркиза сняли верхнее платье и, как он ни бился, привязали его к деревянной скамье, оголив спину. Он позеленел от бешенства.
— Год тому назад, я, точно так же как теперь маркиз де Сент-Эллис, был растянут на скамье и связан, — объяснил Югэ принцессе, — как и он я звал на помощь, просил, умолял… Ничто его не тронуло: ни моя молодость, ни то, что я был совершенно прав! Я тогда ещё сказал ему: «Лучше убейте меня! А то я отомщу вам!». Он мне ответил: «Попробуй!». Вот я и попробовал, и мщу теперь за себя.
— Понимаю, — сказала принцесса.
Между тем маркиз отчаянно бился, пытаясь освободиться от веревок, но никакие усилия не помогали. Он испустил хриплый крик.
Принцесса подошла к Югэ и сказала:
— Я провела ночь под его крышей; неужели вы не дадите женщине права просить за своего хозяина?
— Все права за вами, без сомнения, но я обязан отдать ему долг, защитить честь опозоренного имени.
— Эта деревенщина ещё толкует о своем имени! — прохрипел маркиз.
Югэ вынул из-под платья спрятанную шпагу и, подняв руку, сказал:
— Бери свой хлыст, Жаклен!
Жаклен засучил рукава и схватил хлыст.
— Хочешь сто пистолей? — крикнул маркиз.
— Хочешь пятьсот, тысячу, десять тысяч? …
— Ничего!
Удар за удар. Отсчитай ровно двенадцать, Жаклен. Холодный пот лил с лица маркиза.
— Поднимай руку! — крикнул сын графа Гедеона.
— Смотри, Жаклен, я начинаю… Готов ты?
— Готов!
— Ну, так бей, да посильнее! Раз!
Но в ту самую минуту, как хлыст свистнул в воздухе и уже опускался на голые плечи маркиза, Югэ взмахнул шпагой и разрубил хлыст пополам над самыми плечами.
Ропот негодования раздался между молодыми людьми.
— Стой! — крикнул Югэ сильным голосом. Все замолчали.
— Теперь развяжите его.
Товарищи Югэ замялись
— Клялись вы мне, да или нет, слушаться меня во всем? И разве дело до сих пор шло дурно? Повинуйтесь же!
Веревки упали одна за другой. Маркиз вскочил на ноги.
— Шпагу мне! — крикнул он.
— Вам шпагу? Зачем?
— Чтобы убить тебя! Югэ холодно поклонился.
— А! Так вы согласны драться с такой деревенщиной, как я? И вы правы, маркиз, потому что моя кровь стоит вашей.