В океане
Шрифт:
Может быть, на почве ревности поссорились? Потерпевшего к ней приревновали?
Жуков вскинул голову. Склонившись вперед, лейтенант продолжал всматриваться в него. Угрожающе покачивалась над листом бумаги черная блестящая авторучка.
— Слово моряка — я этого гражданина никогда раньше не видел!
Сказал это от всей души, искренне негодуя. Видел, чувствовал — лейтенант не верит ему.
Постойте, Василий Прокофьич, — прозвучал спокойный голос. С надеждой Жуков перевел взгляд на благожелательное,
Я ножа не заметил… Только руку видел да край пиджака…
А можете вспомнить, как лежал убитый — ничком или навзничь?
Ничком или навзничь? — Жуков старательно вспоминал. — Трудно припомнить… Пожалуй, что навзничь…
Покосился на очертания неподвижного тела и вздрогнул — умерший лежал ничком…
— Рука была ладонью вверх — как сейчас вижу. А точнее не скажу.
Майор был явно удовлетворен ответом.
А еще ничего необычного не заметили? Какогонибудь движения в комнате, звука?
Нет, не заметил… — Жуков лихорадочно думал… — Только вот когда к окну подходил, показалось мне — словно тень за занавеской прошла.
Тень? — переспросил Савельев.
Может, почудилось, — пробормотал Жуков. Он не мог больше выдерживать неизвестности, он весь истомился. — Товарищ майор, а Шубину Клаву вы видели? Не возвращалась она домой?
Нет, Шубину мы еще не видали, — с готовностью отозвался майор. — И на работе ее давно нет… Скажите, Жуков, где здесь в комнате обычно утюг стоит?
Утюг? — Он удивился вопросу. С удивлением покосился на Людова и лейтенант. — Не смогу сказать… Когда здесь бывал, никогда я не замечал утюга.
На туалетном столике вам его видеть не приходилось?
Жуков взглянул на столик. Среди флакончиков, баночек и статуэток сиял полированный сталью небольшой электроутюг…
— А кто его знает, — Жуков еле сдержался… «Уж не отвлекает ли просто мое внимание пустым разговором этот майор, чтобы потом задать неожиданно каверзный вопрос? Подозревает он меня, что ли?» — с внезапной неприязнью подумал Жуков. — Я, товарищ майор, когда сюда приходил, не об утюге думал…
Он горько улыбнулся собственной шутке, Но Людов глядел очень серьезно.
— Да, утюг обычно стоит, вероятно, не здесь. А сюда его поставили второпях, даже, видите, Василий Прокофьич, разбили эту фигурку…
Майор взял со столика фарфоровую обезьянку с отбитой головой, задумчиво вертел ее в пальцах.
Пропустите меня! Что здесь происходит такое? — послышался из-за двери испуганный и в то же время требовательный женский голос.
Товарищ сержант, пропустите, — сказал Людов, приоткрыв в прихожую дверь.
Глава девятая
ДЕВУШКА ИЗ РЕСТОРАНА
На пороге стояла девушка в светлом шелковом платье. Испуганно,
Ее дерзкие красивые глаза скользнули по лицам, по обстановке, задержались на прикрытом покрывалом теле. Припудренное лицо задрожало. Резко выделялись маленькая родинка на щеке и покрашенные лиловатые губы.
— Клава! — повернулся к ней Жуков.
Она будто не слышала его, застыв у порога. Лейтенант сделал предупреждающий жест. Жуков остановился.
— Войдите, гражданка Шубина! — сказал Людов. Она сделала два медленных, осторожных шага, не отводя от находящихся в комнате округлившихся, ставших очень прозрачными глаз. С ней вместе вошла в душную комнату волна приторно сладких духов. Она казалась очень молодой, но от взгляда боцмана не ускользнули чуть видные морщинки вокруг ее рта и около глаз.
И все же ей было с виду не больше двадцати двух — двадцати трех лет, и боцмана, еще дальше отступившего в угол, толкнули в сердце негодование и жалость.
Я не понимаю… Что случилось?.. — Она замолчала, опять обвела комнату тем же недоуменным прозрачным взглядом. — Кто это там лежит?
Сейчас узнаете все, если действительно не понимаете, в чем дело, — сказал Людов, пододвигая ей стул. Она села, сжимая сумочку из лакированной кожи.
Вы гражданка Шубина? Ваше имя, отчество? — спросил лейтенант, придвигая к лампе незаполненный лист протокола.
Шубина, Клавдия Кузьминична.
Она отвечала как во сне. Ее мелкие ровные зубы стукнули, словно в ознобе, и сжались.
— Почему так долго не возвращались домой?
— По магазинам ходила. Проверить можете — все время с подругой вместе была.
По-прежнему она говорила почти машинально, как бы думая совсем о другом. Ее взгляд был прикован к укрытому покрывалом телу.
Господи! Долго будете меня мучить! Кто это там лежит?
А вы сами не знаете?
Господи! Конечно, не знаю!
Лейтенант Савельев обогнул стол, приподнял покрывало. Она жадно смотрела, подавшись вперед. Вскрикнула, закрыв лицо рукой с ногтями, покрытыми малиново-красным лаком.
— Вам известна личность убитого? — спросил лейтенант.
— Нет, неизвестна.
Она отняла руку от лица, снова окинула взглядом всех находящихся в комнате.
— Да скажете вы мне наконец, что здесь случилось!
Лейтенант осторожно взял со стола, протянул ей покрытый темными пятнами нож.
— Чей это нож? Откуда он у вас? — спросил лейтенант.
Как бы защищаясь, она снова вскинула руку. Еще четче выделились лиловые губы на покрывшемся потом лице.
Этот нож… его… Леня Жуков… у меня еще раньше забыл… Правда, истинный бог. Только Жуков тут ни при чем, товарищи, совсем он тут ни при чем, — вдруг страшно заторопилась она.