В окопах времени (сборник)
Шрифт:
– Дискредитация образа красноармейца, нарушение общественного порядка, распитие спиртных напитков, ношение огнестрельного оружия… – парировал лейтенант.
– Это макеты… – всхлипнул тот же голос.
– А с этим органы разберутся. Сержант! По грузовикам их! А вы, девицы, стоять!
Бойцы оттеснили штыками трех девиц в ночнушках.
– Проститутки?
– Студентки мы… – пискнула самая смелая из девок, судорожно прикрывая полураспахнутое декольте.
– Проститутки вы. Кто ж еще в ночном белье будет на людях
– Сто гривен… За акцию…
– Дешевки… – Лейтенант дернул щекой и сплюнул под босые ноги девок. – Сержант. Этих в отдельную машину. И смотри там!
– Да на кой они нам, лядящие! – скривился сержант. – Через них поди полгорода прошло… Тьфу!
И, вполне искренне, сплюнул тоже.
– Стой! Этого… В погонах сюда давай!
Два рядовых подтащили под руки единственного из ряженых, который был в погонах.
– Поляк? – сердито спросил лейтенант.
– Да что вы! Укр… Русский я!
– Белогвардеец, что ли?
– Эээ… Я…
– В золотых погонах-то почему?
– Какую уж форму выдали в театре… – виновато пожал «золотопогонными» плечами пацан.
– В театре… – хмыкнул лейтенант. – Лицедеи… Ладно, тащите его.
– Подождите… господин… товарищ… А что мне будет? – отчаянно закричал зайцем пацан, которого потащили солдаты.
– Социальная справедливость тебе будет, – буркнул себе под нос лейтенант и тут же забыл про ряженого.
А потом лейтенант повернулся к Павлу:
– Откуда?
– Из Питера. Эээ… Санкт-Петербурга. Журналист я.
– Из Ленинграда, что ли?
– Да. То есть, так точно!
– Лети домой, репортер! – отвернулся лейтенант.
– Подождите, – схватил его за руку Павел. – А с этими что будет?
Он показал на зареванных флэшмобовцев, которых, подталкивая штыками и прикладами, красноармейцы сажали в полуторки.
– Там разберутся, – посмотрел на него лейтенант и неожиданно улыбнулся. Хорошо так, открыто улыбнулся. – Отработают где-нибудь на лесоповалах лет по пять и заново жить начнут. Подумаешь… Еще спасибо скажут. Знали бы они, что тут через пару лет начнется…
– А что?
– Не твоего ума дело! – отрезал внезапно посуровевший лейтенант.
– А мне-то что делать? – внезапно испугался журналист.
– Домой летите и пишите, – пожал плечами командир.
– Что писать-то?
– Пишите… – тут лейтенант призадумался. – Пишите, что русские вернулись.
Павел зашагал мимо грузовиков с проститутками и пьяными студентами, а потом спохватился и побежал обратно. К лейтенанту:
– Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант!
– Что? – сердито обернулся тот. – Летите, товарищ журналист. Не задерживайте!
– Фамилия у вас какая, мне ж про вас писать!
Лейтенант вдруг покраснел, как могут краснеть только блондины с тонкой кожей:
– Да обычная у меня фамилия. Советская. Турсунбаев я. Запомните?
Потом резко отвернулся и закричал:
– Иванов, Гонгуладзе, Барабаш! Я же сказал: девок отдельно сажать!
Павел улыбнулся и зашагал к взятому напрокат аэрокару.
Действительно… Русские вернулись!
Вятка, 2009 г.
Я ЖИВУ В ТУ ВОЙНУ
Не убит подо Ржевом.
Под Москвой не сгорел.
Не тонул под Одессой.
В Сталинград не успел.
Не дошел до Белграда.
В Туле я не стонал.
И под Старою Руссой
Без вести не пропал.
Не исчез в Бухенвальде.
Под Демянском не лег.
Не растоптан под Курском.
И под Брест я не смог.
В Ленинграде не умер.
И в Керчи не кричал.
Не замерз под Рыбачьим.
И в Берлин не попал.
Не целован я пулей.
Но от пули болит.
Я к войне прикоснулся.
И я тоже убит.
Однажды я поехал в «Поиск»…
Впрочем, об этом позже.
Хочу предупредить, что рассказы будут жесткие, нелицеприятные и многие на меня обидятся. Что ж, это мое мнение. Если вы не согласны – пишите свое.
И начну я с того, чем Вахта заканчивается…
1. Захоронение
Странное дело. Когда работаешь – кости воспринимаются абсолютно нормально. Ну кости и кости. Иногда белые, иногда черные. Чаще почему-то рыжие. Кости и кости, да… Никаких эмоций особых нет. Пустота в душе… И эта пустота взрывается на кладбище.
Синявино, 2009.
Огромная могила. Вырыта экскаватором. Около сотни гробов. В них наши деды – мальчишки и мужики. Пятьсот сорок девять человек.
Только там начинаешь понимать, что это не кости, не останки – люди.
И странное, мистическое ощущение, что они вот тут.
Несешь гроб к могиле. И чувствуешь руки тех, кто там в гробу. Они помогают нести…
Опускаешься в эту огромную яму, устланную лапником. Ставишь гробы – один на другой. Потом идешь обратно.