В окопах времени
Шрифт:
— Сам виноват, нечего было в авиационный идти, шел бы в педагоги или еще куда…
— Какой из меня учитель? Музыки, что ль? А так я хотел на экономиста, но, блин, по баллам не прошел.
— Значит, ты, Ань, завтра не пойдешь гулять? — уточнил Вася.
— Пойду, если позовут, — подмигнула ему Аня. — Домашку вечером сделаю. А куда, кстати, планируешь?
— Да в Москву смотаемся, у приятеля день рождения…
— Так это на весь день… — разочарованно вздохнула Аня. — Ладно, если бы тут было…
— Почему? Ну, подумаешь, час на электричке да пол на метро…
—
— Ну да, вдруг сегодня печенье несвежее попадется…
Внезапно из динамиков раздался хриплый голос: «Осторожно, двери закрываются, следующая остановка платформа «Совхоз»…»
— Блиииннн! — закричали хором подростки и, схватив вещи, бросились к выходу. Все выскочили из электрички, только у Кати прищемило куртку. Она дернулась и освободилась.
— Мля, чуть в «Совхоз» не уехали…
— … Куда ты смотрел!
— Нет, куда ты…, смотрела!
— …!
— Хватит! — оборвал дискуссию Костя. — Пойдем домой. Далеко?
— Далеко, две остановки, мы у «Фабричной» живем, а это, — Аня указала на табличку на платформе, — «Сорок седьмой».
— Так говорила же, что в Раменском живешь?
— У нас в городе три платформы: «Фабричная», «Раменское» и «Сорок седьмой». Вообще город большой, красивый, завтра покажу, — пообещала Яна.
— …! — сказал Вася, изучив расписание. — На Москву электричка только утром. Так бы можно было доехать до «Фабричной».
— Пойдем пешком.
— Если ты не заметил, дождик. Да и тащиться так далеко… Пойдем на маршрутку, если они еще ходят….
— Смотри, нас пятеро, маршрутка двадцать пять рублей стоит… Может, на такси? — предложила Аня. — Всего сотка…
— На фиг. Его еще ждать…
— Что ждать, вон одно стоит…
— Не боишься, вдруг маньяк какой? — спросила Яна. — Завезет еще куда-нибудь…
— Не волнуйся, защитим, — сказал Костя. — Я больше боюсь, что не влезем, придется кому-то на коленки ко мне присесть…
Несмотря на неприятную, промозглую погоду, обычную для мая в Санкт-Петербурге, Его Императорское Величество Николай Первый не отменил Высочайшей прогулки и сейчас в сопровождении нескольких придворных, некоторые из которых мысленно проклинали монаршую милость, но внешне изо всех сил изображали радость, шел по Дворцовой площади.
Внезапно огромная молния, разрезав пополам полнеба, озарила все вокруг неверным, мерцающим синеватым светом, придав лицам присутствующих сходство с ожившими мертвецами. Молния погасла, но свет из неведомого источника сиял по-прежнему, подавляя и без того малозаметные солнечные лучи, изредка пробивающиеся в разрывы облаков. Причем свет становился, казалось, все ярче и ярче. Неожиданно полыхнула еще одна молния, и на пустынной в такую погоду площади появилось нечто невообразимое. Похожая на дилижанс, но немного меньше по размеру, без лошадей, с окнами, вдруг вспыхнувшими желтым светом, повозка остановилась, громыхая и распространяя непонятные противные запахи, недалеко от свиты Императора. Все, увидевшие это чудо, застыли, словно действительно пораженные молнией.
Придворные испуганно следили за всем этим действом, крестясь и читая «Отче наш», лишь сам Государь и генерал Паскевич встретили непонятное явление с мужеством настоящих военных. Генерал выдвинулся вперед, прикрывая императора, в этот же момент снова полыхнула молния, невольно заставив всех зажмуриться на несколько секунд. Когда она погасла, обнаружилось, что повозка исчезла, и несколько странно одетых юношей и девиц, изумленно оглядываясь, все еще стояли на площади.
— Итак, — следователь Константин Петрович внимательно посмотрел на девицу, похоже, самую толковую из всех гостей. — Опишите, сударыня, что вы знаете про царствование Его Императорского Величества Николая I.
— Николай I, — помощника, первый раз работающего с гостями, аж передернуло от такого фамильярного отношения к императору, — пришел к власти… кажись, после брата. В первый же день правления сотня этих… чин такой, на пэ…
— Полковников? Поручиков? Прапорщиков, — стал подсказывать молодой и дерзкий помощник следователя Христофор Иванович.
— Да, прапорщиков… то ли восстание подняли, то ли революцию… Так это ж декабристы! — внезапно озарило гостью. — Но Николай их всех… — девица сложила пальцы в кулачок, выставила указательный, подняла большой и сказала загадочное: «Тыж-тыж-тыж-тыж-тыж».
— Что, простите? — поднял брови следователь.
— Ну это… казнил их всех, поубивал…
Следователь закашлялся и многозначительно переглянулся с помощником.
— Продолжайте, пожалуйста, Анна Васильевна.
— Было это в девятьсот пятом… ой, в восемьсот пятом… или двадцать пятом году… О! Грибоедов еще говорил, что ста прапорщиков недостаточно, чтобы изменить что-то в России.
— Уточните, пожалуйста, какой Грибоедов? — попросил следователь.
— Ну тот, у которого «Горе от ума». У меня еще по нему сочинение было…
— Не скажете, поддерживал ли он декабристов? — спросил Христофор Иванович.
— Нам говорили… говорили… — стала вспоминать гостья, — нет, он их не поддерживал, но его книгу, «Горе от ума», запретили, и она была у каждого декабриста. Она их вдохновляла… Его поэтому и посадили…
— Вы не знаете, он потом участвовал в каких-нибудь мятежах, восстаниях? — не унимался следователь.
— Нет, его потом убили. Он дипломатом был, его послали в Персию… а может, к туркам… ну куда-то туда! — махнула рукой в сторону Анна Васильевна. — Он мир очень хороший заключил, его потому и убили, порубили на куски.
— Кстати, а что вы скажете про судьбу Пушкина и Лермонтова? Ваши друзья утверждают, что они тоже убиты.
— Да, Пушкина убил Дантес, на дуэли. Кажется, в 37-м году. Или он родился в 37-м? Не помню. Нет, не убил, а ранил. Пушкин застрелил Дантеса, но и сам умер. Он долго умирал и с книгами прощался…