В окружении Гитлера

Подковиньский Мариан

Звезда Гелена стала закатываться. Вдруг выяснилось, что знал он гораздо меньше, чем могло бы показаться, что он поставлял Аденауэру неверную информацию, что он вел себя нелояльно по отношению к ближайшим своим сотрудникам, прибегал ко лжи и интригам. Таким образом, афера «Шпигеля» завершилась в сущности поражением всех заинтересованных сторон: Штраус лишился своего сильного влияния в Бонне, Гелену пришлось уйти, а гамбургский «Шпигель» после потрясений, связанных с публикацией статьи «Фаллекс-62», снова превратился в спокойный, скучноватый политический еженедельник.

«Пожалуй, ни одно происшествие не ставило разведку поначалу в столь неясное и двусмысленное положение в глазах общественного мнения, как указание

на то, что она якобы имеет какое-то отношение к известной афере со «Шпигелем». Бесконечное множество материалов на сей счет появилось в прессе и книгах. Хотя все они не были лишены сенсационности, а их авторы — таланта, по существу все они опирались на разговоры, предположения и слухи. Мне кажется, что заинтересованные круги стремились замаскировать подлинные связи. Поэтому не стоит удивляться, что в некоторых материалах содержалось предположение, будто существовал опасный сговор между руководством «службы» (так неизменно называет Гелен свою организацию. — Авт.) и еженедельником «Шпигель». Именно ради исторической правды и интересов «службы» я в этом случае и нарушу свое долгое молчание…»— так в своих воспоминаниях пишет Гелен об афере, которая в 1962 году вызвала бурю в политической жизни Бонна. Невыясненными оставались три вещи: кто сообщил редакции о начале против нее Штраусом следствия, кто предупредил ее, чтобы она успела «очистить» свои архивы, а также кто в ведомстве Гелена был ее информатором?

Вот что сам он говорит по поводу появления в «Шпигеле» статьи «Фаллекс-62»: «Когда редактор, ответственный за эту статью, познакомил перед публикацией с ее содержанием нашего представителя в Гамбурге полковника Вихта, передав ему несколько сформулированных в письменном виде вопросов, ответы были даны в установленной мной форме. Во время моего отсутствия несколько ответственных сотрудников моей «службы» проанализировали статью с точки зрения требований сохранения государственной тайны».

И тут мы добираемся до существа дела, ибо Гелен далее поясняет, что его сотрудники не могли знать, действительно ли эти вопросы не касались тогдашнего генерального инспектора бундесвера Фридриха Фёрча, о чем якобы сознательно неверно информировала их редакция «Шпигеля». Между тем они предназначались для статьи, которая в основном опиралась на совершенно секретные и подлежащие цензуре материалы о военных маневрах. А эти материалы, как утверждает Гелен, не имели никакого отношения к его «службе».

Иными словами, Гелен ставит редакции «Шпигеля» в вину то, что ради прикрытия, ради сохранения в тайне другого источника информации она представила на консультацию значительно менее важные материалы. Он пишет, что утверждение о том, будто бы его люди были знакомы с полным текстом статьи в ее окончательном виде, до сих пор не было опровергнуто.

Вот тут и вылезает из мешка пресловутое шило. Этот абзац Гелен кончает так: «Ни для кого не секрет, что подобного рода утверждение призвано было служить единственно тому, чтобы отвлечь внимание от некоего политического деятеля, который, по-видимому, проводил эту экспертизу…»

Кто был этот политический деятель, которого, как пытается уверить своих читателей Гелен, редакция «Шпигеля» стремилась уберечь от подозрений и следствий? Как и в случае с Мартином Борманом, Гелен опять-таки не сообщает больше никаких подробностей. Он ограничивается недомолвками, хочет, чтобы ему поверили на слово. Он не отрицает существования связей с редакцией еженедельника, но представляет их так, чтобы это пошло на пользу ему и его делу.

После этих недомолвок точки над «и» поставила газета «Вельт», которая приобрела право на первую публикацию мемуаров генерала.

Сегодня, когда все давным-давно позабыли об афере «Шпигеля», когда арестованные в те дни политики и журналисты уже полностью реабилитированы, «Вельт» сознательно возвращается к этому делу и комментирует тогдашние события, ссылаясь на мнение и оценки Рейнхарда Гелена.

Но, вне зависимости от того, кто был прав в той истории, последнее слово в те времена уже не принадлежало Гелену. Когда образовалась так называемая малая коалиция — правительство Брандта и Шееля, когда в ведомстве федерального канцлера место Ганса Глобке занял Хорст Эмке, в прошлом профессор права во Фрейбурге, Гелену пришлось уйти.

Министр Эмке избавился от экс-гитлеровца — шефа разведки ФРГ. А поскольку военная разведка перешла под контроль тогдашнего министра обороны Гельмута Шмидта, социал-демократы наложили руку на всю разведывательную службу Западной Германии.

Поэтому Гелену не осталось ничего иного, как писать мемуары. Поэтому-то он так яростно обвиняет Брандта в измене «национальным интересам Германии». Точно так же, как некогда он помогал Аденауэру в осуществлении планов ремилитаризации ФРГ, Гелен столь же яростно теперь обрушился на восточную политику Брандта и климат разрядки. В этом нет, впрочем, ничего удивительного, ибо у людей типа Гелена мысль о мире в Европе, опирающемся на послевоенные политические реальности, просто не укладывается в голове. Как Штраус и ему подобные, он считает такое положение вещей «Версалем космических масштабов».

Рекламная пропагандистская шумиха, которую вокруг книги Гелена развернули концерн Шпрингера и реакционная пресса в ФРГ, свидетельствует о том, что, хотя отставной генерал покинул Пуллах и обосновался в своем родном доме, дух «доктора» (так называли его ближайшие сотрудники), однако, все еще жив.

После прихода к власти Брандта руководители всех разведывательных служб ФРГ были сменены. Преемником Гелена стал генерал Герхард Вессель. В 50-е годы он входил в команду Гелена, а после скандала со «Шпигелем» его назначили руководителем военной контрразведки. Затем он отправился в Вашингтон консультантом в так называемой постоянной военной группе НАТО. Оттуда его перевели на место Гелена в Пуллах, где он и сидит до сих пор. Во главе ведомства по охране конституции встал Хуберт Шрубберс, а руководителем военной контрразведки назначили генерала Армина Экка.

Канцлер Брандт и руководитель ведомства федерального канцлера поручили Весселю реорганизовать его службу в соответствии с требованиями времени. До тех пор социал-демократы никак не могли проникнуть в геленовскую крепость в Пуллахе. Гелен не соглашался принять на работу никого, кто состоял членом СДПГ.

Теперь СДПГ решила завести новые порядки. Но Вессель, хотя и старался быть на уровне новых требований, встретился с глухой стеной недоверия в Пуллахе. Большинство сотрудников центрального аппарата — членов «ордена Гелена» (так их называли) не признавало Весселя. Их кандидатом в шефы был многолетний заместитель «доктора» генерал Хорст Вендланд, близкий товарищ Гелена еще по временам гитлеровского абвера. Этот человек все послевоенные годы прошел плечом к плечу с Геленом и считал себя незаменимым в его «службе». Когда правительство Брандта назначило Весселя, Вендланд надеялся, что он по-прежнему останется на своем посту. Но Вессель не получил на это разрешения в Бонне. Тогда Вендланд впал в нервное расстройство и, находясь в состоянии депрессии, как утверждали в Пуллахе, пустил себе пулю в лоб в своем служебном кабинете.

Легко представить себе, что творилось в Пуллахе после назначения нового шефа. Началась чистка, разгон старых клик и групп. Многие друзья и родственники Гелена (в Пуллахе работало 17 его родственников) были уволены или отправлены на пенсию. По ходу дела обнаружили несколько финансовых махинаций и случаев самого заурядного мошенничества. Оказалось, что многие резиденты разведки, получавшие бешеные деньги, присылали в центр материалы радиоперехвата, выдавая их за добытые ими с огромным трудом разведывательные данные.