В окружении Гитлера
Шрифт:
Он начал ее еще в рейхсвере, стал затем любимчиком генерала Эриха фон Манштейна, несущего ответственность за геноцид в Крыму в годы последней войны. Потом в штабе вермахта Гелен пользовался особым покровительством Адольфа Хойзингера, впоследствии генерала, одного из создателей нынешнего бундесвера. Эти два офицера и продвигали Гелена на разные высокие должности в гитлеровской армии. Наконец, в 1942 году, когда Сталинградская битва вступила уже в завершающий этап, его назначили начальником восточного отдела абвера. Должность эта имела ключевое значение, поскольку положение гитлеровской армии на восточном фронте становилось все более трудным. Гелену подчинялись специальные диверсионные
В конце войны Гелен стал уже доверенным лицом генерала Гудериана, который после неудавшегося покушения на Гитлера в июле 1944 года был назначен начальником (последним) генерального штаба главного командования сухопутных войск.
В ставке Гитлера — «Волчьем логове» (нынешний Контшин) Гелена считали одним из самых преданных фюреру. Когда он, однако, увидел, что поражение неминуемо, то заранее приготовился к перемене службы. Он страшился русского плена, ибо отдавал себе отчет в том, за что он несет ответственность. Как и большинство гитлеровцев, американцев он не опасался. В апреле 1945 года он бежал с восточного фронта в Баварию, где и стал дожидаться передовых танковых частей американских войск. Он предусмотрительно в надежном месте спрятал картотеку своих сотрудников и агентов, а также весь антисоветский архив, дабы явиться к американцам не с пустыми руками.
После капитуляции он установил контакт с американской контрразведкой, рассказав о себе и о своем приданом. Как напомнил «Шпигель», этот американский «контакт» — им оказался американский генерал, связанный с Уолл-стритом — весьма обрадовался встрече с человеком, о котором слышал «столько любопытного, когда сам работал в разведке».
После недолгих переговоров Гелен, по-видимому, опасаясь, что если будет очень тянуть, то американцы сами нападут на след его архивов, передал их своему партнеру из американской контрразведки вместе со списком сотрудников и сетью агентов в Европе.
Дело было выигрышным для обеих сторон. Летом 1945 года, когда в Союзном контрольном совете в Берлине представители четырех держав вели дебаты о демократизации и денацификации оккупированной Германии.
Гелен с группой своих ближайших сотрудников отправился в Вашингтон на переговоры с Пентагоном. С ним поехал и Герхард Вессель, ставший впоследствии начальником военной разведки в ФРГ. Американцы, возлагая большие надежды на столь многоопытного генерала абвера да к тому же еще знатока представлявшего для них такой интерес «восточного направления», отпустили Гелена восвояси в Западную Германию и поручили ему организовать разведывательную службу.
Таким образом, домики в поселке Пуллах вскоре стали заселяться людьми, чуть ли не каждый из которых должен бы был не то что пройти денацификацию, а предстать перед военным трибуналом всех оккупационных держав и ответить за преступления, совершенные в гитлеровские времена.
Гелен взялся за работу. Жалованье он получал американское, но, как и его помощники, считал себя воскресителем западногерманской разведки. У него в руках был ключ от шпионской сети, сотканной его прежним начальником — шефом абвера адмиралом Вильгельмом Канарисом, и к разведывательной сети бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга, который в конце войны поддерживал — в Швейцарии — контакты с Алленом Даллесом, в то время резидентом американской разведки. Так что он быстро собрал свои силы и принялся восстанавливать старые связи.
Новая сеть Гелена, писал Сефтон Делмер в 1952 году, сейчас уже представляет собой настоящую подпольную державу в Западной Германии. Она содержит на свои средства не только различных генералов, политиков, журналистов и чиновников, но и целые милитаристские и реваншистские организации, которые нередко и создавались по инициативе «доктора» (так называли Гелена его подчиненные в Пуллахе).
Гелену не хотелось довольствоваться вспомогательной по отношению к американской разведке ролью. Когда значение ФРГ в Атлантическом пакте (НАТО) возросло, он перешел на службу правительства Аденауэра и был назначен директором Федерального разведывательного ведомства. Он, однако, нацелился стать руководителем разведки НАТО. Тут нужны были не только практические шаги, но и пропагандистское их обеспечение.
Люди Гелена и должным образом настроенная печать принялись делать из «доктора» легендарную фигуру.
Особенно старалась пресса концерна Шпрингера, изображавшая «Густава» «вездесущим и всевидящим»: она захлебывалась от восторга, расписывая его успехи, которые сама же и фабриковала. Коротко говоря, Гелен превратился в мифического героя.
Но тут последовали один за другим серьезные провалы. Выяснилось, что среди ближайших помощников Гелена в ФРГ оказались «люди с Востока». Столь же чувствительные удары поразили и его разведывательную сеть за рубежом. Судебные процессы в Бонне и за границей, прежде всего в ГДР, продемонстрировали слабость организации Гелена, которая не отвечала современным требованиям, предъявляемым к разведке. Престиж Гелена стал стремительно падать не только в ФРГ, но и в глазах других западных разведок.
По мере того как западногерманские налогоплательщики узнавали о пропагандистских фальшивках концерна Шпрингера, миф о всемогуществе Гелена начал тускнеть. Наконец, после того как некогда близкие его сотрудники вроде Ноллау, Вендланда, Весселя и Боргатцкого обвинили его в необъективном и нелояльном отношении к своим людям, карьера Гелена быстро закатилась.
В 1968 году Гелен уходит на пенсию. Он озлоблен и обижен на всех. А когда два журналиста из еженедельника «Шпигель» — Герман Цоллинг и Гейнц Хёне — выпустили книгу «Pullach inten» («За кулисами Пуллаха») — плод своих многолетних исканий, в которой они не ограничились лишь тем, что в истинном свете представили бывшего гитлеровского спеца по разведке и организатора многочисленных диверсий на Востоке, оскорбленный и задетый за живое Гелен перешел в наступление.
Ушедший в отставку шеф разведки ФРГ почувствовал себя свободным от необходимости хранить известные ему секреты. Он жаждет скандала, дабы спасти хоть что-то от окружавшей его имя легенды, дабы создать хоть видимость того, будто раньше он не мог сказать всего, а теперь уж…
Руку помощи протягивает ему шпрингеровская печать, которая ведет незатихающую кампанию против мира в Европе, против нормализации отношений с СССР и другими братскими социалистическими странами. Шумной рекламой сопровождается сообщение о том, что газета «Вельт» начнет — еще до появления отдельного издания — публикацию отрывков из воспоминаний Гелена, многозначительно озаглавленных «Jetzt rede ich» («Теперь моя очередь говорить»).
«Великий молчун» отбросил маску сфинкса и решил поразить мир. На первое был подан Мартин Борман, «серый кардинал» и наследник Гитлера, приговоренный заочно Международным военным трибуналом в Нюрнберге к смертной казни. Это была крупномасштабная провокация.
Разумеется, Гелен не говорит об источниках приводимых сведений, прикрываясь ссылкой на служебную тайну, нарушить которую он, бывший руководитель разведки ФРГ, не вправе, даже будучи уже пенсионером. Он ограничился лишь указанием на то, что узнал об этом в 50-е годы от двух заслуживающих доверия осведомителей.