В отличии от себя
Шрифт:
– Здравствуй Вик.- Папа сел рядом. Я привстала на локтях и попыталась сесть на кровати так, чтобы мне было удобней.
– Как ты?- Вопрос был риторическим.
– Не долго. Больной пора на утреннюю процедуру.- Медсестра, до того, так и стоящая в проеме двери, наконец ушла.
– Хорошо. Мы недолго.- Сказал папа ей в след.
– Я тут тебе яблок принёс… и йогурта. Будешь йогурт?- Непонятная атмосфера. Неловкая и одновременно раздражающая, будто это было уже тысячу раз, но всё повторяется как в первый.
На вопрос отца, я отрицательно покачала головой.
– Ладно. Я чего зашёл то. Мне ещё нужно будет полежать здесь, а тебя сегодня должны выписать, поэтому мне придётся отвезти тебя к бабушке. Поживёшь у неё до тех пор, пока меня не выпишут. Меня конечно могут отпустить на какой-то срок, чтобы я довёз тебя, но мы не сможем видеться где-то месяц, возможно больше.
Я просто дослушала его и качнула головой в знак согласия. Эта поездка была мне на руку, так как мне срочно нужно было на кладбище.
11 глава
Снег давно весь растаял, но за окном уже не так ярко светит солнце, и всё небо заволокло серой дымкой, вызывающей у жителей чувство тоски и уныния. Дождя не было, и тучи не собирались в огромные массы клубившейся в небе воды, но и не было безоблачного, яркого, весеннего денька.
Молча сидя, по привычке на заднем сидении, я смотрела на небо и мысли о последнем кошмаре, что приснился, не давали мне покоя. Я уже почти утратила всякий интерес к жизни и вообще к такому существованию на этой земле, но что-то не давало мне сдаться, опустить руки и просто сойти с ума. Эта тоненькая нить, что была между сознанием и безумием, будто готовая порваться в любую секунду, но держится. Из головы не выходили её слова. Возможно, я больше никогда не увижу светлый и тихий денёк жаркого лета. Яркие лучи щедрого солнца, больше не будут ласкать мою бледную кожу, я перестану просто жить. Я верила в это, в её слова и поэтому, именно из-за этого, ещё не угасшего чувства, стремления жить, я ехала к ней.
– Ты уверена, что сможешь вызвать такси?- Отец очень удивился, когда я изъявила желание посетить то кладбище, написав это на листе.
Я утвердительно качнула головой.
– Ну хорошо… я дам тебе свой телефон. Он в куртке, что рядом с тобой лежит. Я как приеду, куплю новый. Тебе точно больше ничего не надо?- Получив отрицательный ответ, папа вздохнул.- Не забудь лист с адресом и не долго.
Вот я снова здесь, но глаза, что смотрят на эти могилы, уже совершенно другие. В душе зародилось непонятное чувство, которое так и просится наружу. Жалость, сострадание и…
Я подошла к камню с нацарапанном мною именем. Будто прошла целая вечность, да, сестрёнка? Мне вдруг сильно захотелось плакать. Упасть на колени и зарыдать рядом с обычным камнем, под которым похоронена моя родная сестра - близнец. Чувство, будто это часть меня сейчас лежит под землёй, на которой я сейчас стою.
Зарыдать я никак сейчас не могла, но кое-что я всё-таки могу и просто обязана сделать.
Упала на колени в сырую землю перед, названной мною, могилой. Хотелось многое сказать. Но я не могла и поэтому просто согнулась, что мой лоб лежал на камне, и про себя начала молиться. Пускай, я не знаю никаких молитв, но… господь, прошу. Не оставь душу безгрешную, что покоится в этой могиле, во мраке безумия и ужаса. Избавь её от страданий и дай ей жизнь… жизнь в том мире, который она создала для себя… аминь.
Я перекрестилась трижды, но и не думала вставать. Мои седые волосы лежали на камне и свешивались с него как занавески прямо в грязь, в которой я сейчас была вся измазана, но мне было абсолютно всё равно. Я молилась. Любой, кто бы увидел меня сейчас, подумал бы, что это какая-то чокнутая старуха молится за своего усопшего, дорогого человека. Прошло около трёх часов, прежде чем меня кто-то дёрнул за плечё.
– О господи! Внученька, ты меня напугала. Что ты тут сидишь так долго?- Передо мной стояла незнакомая бабушка, лет шестидесяти-семидесяти пяти. За её руку держался маленький мальчик, с интересом уставившийся на меня.
Я молчала и просто смотрела в выцветшие глаза бабушки.
– Внученька, у тебя умер дорогой тебе человек?
Я утвердительно закивала.
– Батюшки… а почему твои волосы седые?- Бабушка будто только сейчас рассмотрела меня всю.
– Бабушка, бабушка! А эта девочка несчастна? Что у неё случилось, бабушка?
Мальчик подошёл ближе ко мне. Я сидела, не шевелясь, и просто смотрела на них. Непонятное чувство… вечности.
– Бабушка, а она вообще живая?- Меня вдруг дёрнуло от упоминании моей смерти. Я всё ещё не хотела, не могла в это поверить.
– Конечно живая. Просто она не может ответить. Видимо у неё случилось большое горе. Пойдём внучёк.- Она снова взяла маленького мальчика за руку и пошла вдоль других могил. Я так и стояла на коленях и смотрела им в след, а мальчик всё это время шёл с повёрнутой ко мне головой и с каким-то непонятным выражением лица смотрел на меня. В нём было сострадание и печаль, но помимо этого было что-то ещё, чего я не могла понять.
Ещё с полчаса, я провела рядом с могилой, но начало сильно холодать и похоже снова намечался ливень, поэтому я встала с колен, перекрестилась, в последний раз посмотрела на могилу и ушла из кладбища.
Вдруг мобильный телефон завибрировал и высветился неизвестный номер.
– Алло дочь. Извини, что так долго. Записывай номер…
После того, как я записала новый номер папы, он позвонил в такси, заранее предупредив о том, что я не могу говорить.
– Ладно… пока дочь. Ты держись там. Я постараюсь выписаться пораньше.
Если бы он знал, что это последний раз, когда я слышу его, настолько родной голос, что это не описать словами, а лишь почувствовать сердцем. Только сейчас я поняла, что папа всю свою жизнь потратил на такую ничтожную, не благодарную, эгоистичную, паршивую и бесполезную тварь как я. Мне стало невыносимо больно от того, что я не могу прижаться сейчас к нему, сказать ему хотя бы как я сильно люблю его. Я чувствовала себя… мёртвой. Как она.