В отсеках тишина
Шрифт:
Когда положение с топливом стало совсем тяжким, нашелся отважный капитан, который взялся привезти на своем пароходе трофейный уголь из Печенги. Рейс этот был опасен из-за обилия мин на пути и угрозы нападения вражеских подводных лодок, все еще посещавших эти районы. Риск оправдался. Пароход вернулся с трюмами, полными прекрасного угля. Мы зажили веселее. На базе стало тепло, заработала баня.
В январе мы проводили в дальний путь нашего командира отделения электриков Анатолия Тихонова. Он уезжал во Владивосток, а вскоре с группой моряков был откомандирован в Сан-Франциско, там они
Отделение электриков принял Ануфрий Мозольков, ставший к тому времени одним из лучших наших специалистов.
Расстаемся с нашим командиром В. А. Тураевым. Он назначен на должность заместителя начальника отдела подводного плавания штаба флота. На лодку пришел новый командир. Мы его уже давно знаем по службе в одном дивизионе: он был помощником командира подводной лодки "С-14". Это капитан-лейтенант Г. М. Васильев, бывший торговый моряк, ставший хорошим подводником. Григорий Максимович — человек веселый, общительный, пользующийся всеобщим уважением.
[68]
Наступила весна. По всему чувствовалось: скоро конец войне. И вот пришел этот светлый день. Трудно описать радость и торжество, которое испытали все мы тогда.
А жизнь сразу поставила новые вопросы. И первый из них: а что же делать дальше? Нам ясно одно: и в мирной жизни понадобится флот. Поэтому служба продолжается!
Уходят на другие корабли многие ветераны лодки. Экипаж все более разбавляется молодежью. Ее надо учить, и мы старательно передаем свои знания и опыт новичкам.
26 августа 1945 года, в день корабельного праздника, на нашей лодке взвивается Краснознаменный флаг — за боевые дела экипаж награжден орденом Красного Знамени.
Радуемся за свой корабль, за своих боевых товарищей, ковавших его славу. И становится немного грустно от мысли, что пройдет время, мы, делившие вместе и неудачи, и радость побед, отслужим и разъедемся в разные концы страны и уже других людей, которые сменят нас, будет осенять слава Краснознаменного флага. Но нет, нечего грустить. Уйдем мы, ко слава корабля останется, ее как боевую эстафету будут передавать из рук в руки поколения подводников.
[69]
Глава пятая. Боевая эстафета
Теплыми, сердечными были проводы. И вот я снова гражданский человек. Хожу по земле, сколько мне хочется, любуюсь нежарким солнцем и золотом осени. А на сердце нет радости. Слишком крепко прирос к флоту, к родному кораблю.
Море!
[70]
мальчишка не зачитывался произведениями Жюля Верна, Джека Лондона, Станюковича, Новикова-Прибоя!..
Мечта стать моряком зародилась у меня еще с ранних лет. А призывная комиссия признала, что я не гожусь в моряки — физически недостаточно крепок. Потом сжалились, признали годным к военно-морской службе и направили на Краснознаменный Балтийский флот.
И вот — Ленинград. Разношерстная колонна призывников движется по окутанному морозной мглой Невскому, направляясь во флотский экипаж.
Три дня мы проходили комиссию, которая определяла место службы каждого из нас. Подхожу к столу, за которым сидит пожилой солидный моряк с широкой нашивкой на рукаве. Он просматривает мои бумаги, спрашивает, кем я работал до призыва, и пишет на моих документах: "УОПП, электрик". УОПП — учебный отряд подводного плавания. Итак, я буду подводником! И верь после этого врачам, совсем недавно чуть было вообще не забраковавшим меня!
И вот мы в учебном отряде подплава. Одеты по-прежнему в гражданскую одежду. Прежде чем получить флотское обмундирование, предстояло пройти барокамеру, в которой проверялось важное качество, необходимое будущему подводнику, — способность переносить повышенное давление.
После успешного испытания в барокамере, стальном котле, в который медленно накачивался воздух, пока не начинали у нас ломить уши, мы оказались на вещевом складе. Нас рассадили по скамьям и в первую очередь выдали всем по большому вещевому мешку. Два краснофлотца — кладовщики — начали обходить по рядам и опускать в подставляемые нами мешки брюки, рубахи и прочую одежду. К концу церемонии мешки были наполнены доверху, на наши плечи накинуты шинели, а на стриженые головы — бескозырки, к великому нашему огорчению, без ленточек.
В этот же день мы вымылись в бане и облачились в новую, стоявшую колом, парусиновую робу. После распределения по взводам начался курс молодого краснофлотца — строевая и общевойсковая подготовка.
[71]
На нас, начинающих моряков, большое впечатление произвел командир отряда капитан 1 ранга Петр Семенович Броневицкий — старый моряк русского флота, высокий, статный, с безупречной воинской выправкой. Это он отбирал в экипаже будущих подводников.
Его сослуживец по старому флоту — комендант отряда Иван Иванович Грабовский, такой же рослый и подтянутый, любил вспоминать:
— Когда мы с Петром Семеновичем служили в гвардейском экипаже, то в роте были замыкающими. Вот какие были раньше моряки!
Вставали мы в пять часов утра, делали приборку, завтракали и принимались за изучение уставов. Часов в девять или в половине десятого, когда начинался поздний ленинградский рассвет, выходили на тихие улочки Васильевского острова и там занимались строевой подготовкой. Аппетит после занятий на свежем, морозном воздухе у всех был зверский. Сидя в столовой в ожидании первого блюда, мы съедали целый поднос черного хлеба.