В ожидании Романа
Шрифт:
Аня отдала подруге свой осенний букет и несмело зашла в дом, не совсем понимая, зачем она это делает.
Роман влюбился. К сожалению ли, к счастью, но это случилось. Ему казалось, что чувство взаимно. Ведь Лера всегда с радостью встречается с ним, всегда легко соглашается на его предложения, всегда с удовольствием говорит с ним по телефону. Они не ссорятся, не обижаются друг на друга, не выясняют отношений. Он читал интерес в ее глазах. Он считал ее ласковой, сговорчивой... И все эти проявления характера девушки принимал за любовное чувство. Ошибочно, видимо, принимал...
Однажды Лера пришла на свидание бледная, грустная.
–?Ты
–?Да, нездоровится что-то... – уклончиво ответила она.
Весь вечер Лера была вялая, тихая, задумчивая. Они пошли в кино, но большую часть фильма Лера просидела с закрытыми глазами, то ли пытаясь задремать, то ли уходя в свой внутренний мир, в свои глубоко личные переживания.
Обычно они ехали к ней или к нему домой и наслаждались близостью друг друга. Им не мешало наличие родителей. У каждого была своя комната, в которой они закрывались и предавались любви. А когда родителей не случалось дома, то любви они предавались везде, где возможно, – на кухне, в гостиной на ковре, в ванной. Роману особенно нравилось в ванной. И если у него квартира была хоть и приличная, но старой планировки, то современное жилье Леры предоставляло совершенно новые возможности для интимных экспериментов. Ванная у нее была вся в зеркалах, поэтому, наверное, и привлекала Романа. В любом положении он мог видеть лицо Леры, наслаждаться податливостью ее позы не только тактильно, но и визуально, разглядывая девушку во всех ракурсах и со всех сторон. Но самым большим соблазном было все-таки наблюдение за изменением ее лица. Когда Роман целовал ее нежно, она буквально таяла под его губами... Глаза закрывались, шея безвольно расслаблялась, голова запрокидывалась... Страстные его поцелуи будили в ней ответную страсть... Она начинала заводиться, прижимала его голову, не отпуская ни на миг его губы... А когда он поворачивал ее спиной к себе и крепко обнимал грудь и талию, глядя при этом в большие, в полный рост, зеркала – вот тогда испытывал он, помимо физического, еще и эстетический восторг! Красивые тела, соединенные в едином движении, его сильные руки, ее возбужденные глаза... Эта красота усиливалась, удваивалась отзеркаленным изображением, добавляя и без того сильному возбуждению Романа новые нюансы ощущений.
После кино он приобнял Леру и прошептал на ушко:
–?Поехали к тебе!
Она немного раздраженно отстранилась и даже, к его удивлению, поморщилась:
–?Знаешь, что-то... правда... нездоровится... Может, в другой раз?
Такое было впервые. Никогда раньше она не отказывалась, не сопротивлялась, не противилась его предложениям. Они встречались почти полгода, и Романа такой ответ просто шокировал.
–?Да что с тобой? – в сердцах выкрикнул он.
Получилось громче, чем он предполагал. Громче настолько, что многие зрители, покидающие в этот момент кинозал, с любопытством оглянулись на него.
–?Пойдем в кафе... посидим, поговорим спокойно, – предложила Лера, и Роман не мог не согласиться, хотя мечтал совершенно о другом времяпрепровождении.
То, что она сказала ему в кафе, не укладывалось ни в какие его представления о любовных отношениях вообще и об этой девушке, в частности.
Он, сам позволяющий себе секс без любви, случайные связи, легкий флирт, мимолетные развлечения, влюбившись, вдруг стал иначе воспринимать взаимоотношения полов. Он настолько пересмотрел былые представления, настолько серьезно увлекся Лерой, что не допускал теперь и мысли о какой-то другой связи.
И вдруг Лера говорит ему:
–?Рома, так получилось... не знаю даже, как лучше сказать...
–?Да уж скажи как-нибудь! –
–?В общем... я... беременна...
–?Что?! Этого не может быть!
Роман искренне удивился. Он, всегда аккуратный в вопросах предохранения, был уверен в себе.
–?Мы же всегда... Я же никогда...
Она бросила на него виноватый взгляд и уткнулась в меню.
–?Лера! Ты уверена? – не отступал он. – Ведь этого не может быть! Ты вспомни... Я же всегда...
–?Да при чем здесь ты!
После яркого дня, после залитого солнцем двора Ане показалось, что она попала в подземелье. Темно, будто в доме нет окон. Маленькие сенцы, проходная комната или коридор, сразу и не поймешь, а дальше – большой зал, посреди которого – баба Саша. Занавески задернуты, на столе свеча и бабы Санины руки. Именно на руки сразу обратила внимание Аня. Они почему-то приковывали взгляд. Вроде бы обычные руки пожилого человека: усталые, морщинистые, рабочие... Но они будто жили отдельно от хозяйки, будто и лежали спокойно, но угадывалось в них такое мощное движение, такой потенциал, такая энергия, что даже издалека Аня почувствовала тепло, исходящее от них.
–?Здравствуйте!
Вместо приветствия баба Саша сказала:
–?Проходи, садись, милая! – И кивнула на стул.
Аня села перед пожилой женщиной и только теперь рассмотрела ее лицо. Морщинистое, загорелое, старое, но глаза! Какие живые, молодые, горящие! Неужели можно сохранить такую яркость взора? Такую ясность взора? Аня посмотрела в них и доверилась этой незнакомой женщине. Сразу и полностью! Ничего не собиралась рассказывать, но рассказала все: и о муже, и о себе, и о своей жизни без него... И странно: без слез рассказ получился. И почти без эмоций. Так спокойно пересказала последние месяцы своей жизни, что даже сама себе удивилась.
–?Дай свои руки, милая!
Баба Саша взяла Анины руки в свои, и Аня вновь поразилась ощущению: теплые, мягкие, молодые ладони! Приятные, легкие и в то же время энергетически наполненные...
–?Тоска у тебя большая была, милая. Ой, большая! Но это уже в прошлом. Тоска уходит... Скоро совсем уйдет.
Она дотронулась большим пальцем левой руки до Аниной переносицы, потом что-то прочертила на ее лбу, то ли линию, то ли фигуру... Одновременно нашептала молитву, а может, заговор, Аня не поняла. И повторила:
–?Пройдет совсем...
Аня смотрела на бабу Сашу, а та, казалось, читает по глазам и Анины вопросы, и Анины сомнения, и тревоги...
–?Вижу, милая, вижу все твои вопросы... И самый главный: что дальше? А что дальше? – Баба Саша уже держала в руках невесть откуда взявшуюся колоду карт, дряхлую, ветхую, растрепанную... Уже тасовала ее, а сама все что-то говорила, говорила, не давая Ане опомниться. – Вынимай, милая, двенадцать карт из колоды.
Таких карт Аня никогда не видела. Это была не обычная игральная колода с дамами и королями, а особенная – с разными картинками, абсолютно ничего не говорящими несведущему человеку.
А баба Саша ориентировалась в них очень хорошо. Теперь, глядя на разложенный веер, она была сосредоточена и молчалива. Долго смотрела то на карты, то в Анины глаза, то на ее ладони. Потом, наконец, выдала:
–?Времени называть не буду. Если раньше, глядя на карты, могла чуть ли не до дня предсказать событие, то теперь изменения большие в природе. Время сдвигается, пространство трансформируется...
Аня очень удивилась, услышав такое слово из уст престарелой женщины. Ей казалось, что деревенские жители изъясняются проще. Однако баба Саша, будто прочитав Анины мысли, сказала: