В ожидании Синдбада
Шрифт:
– А что прикидывать, – ответила Ника, – я и так знаю.
– Да ты что? – Шевцова даже остановилась.
Ника уверенно сказала:
– Ну, как тебе сказать, мне иногда кажется, что я себе представляю, как это будет.
– Как? Ну, скажи как? – Стало ясно, что одним предложением от Наташи не отделаться. Тема бракосочетания была ее любимая тема.
– Ну, – протянула Ника и вдруг сказала: – Я уеду учиться в Москву. Я поступлю в университет. И там встречу его.
– Нет, подожди, – взмолилась Шевцова, – ты с подробностями. Ну, где,
– Характер? – Ника вздохнула. – Давай по порядку. Он будет аспирантом, а я – еще студенткой. Мы встретимся на кафедре, и он со мной заговорит.
– А дальше? – мечтательно спросила Шевцова.
– А дальше мы пойдем погулять, будем разговаривать.
– О чем? О чем вы будете разговаривать?
– Не помню, – пожала плечами Ника.
– Что значит «не помню»?! – возмутилась Шевцова. – Ты придумай!
– Ах, да… – смутилась Ника, – мы будем разговаривать обо всем: о жизни, о прошлом, о родителях.
– А как ты поймешь, что ему нравишься?
– Он скажет, что влюбился в меня.
– А дальше?
– А дальше – его родители будут против. Я им не понравлюсь.
– Это понятно, – кивнула головой Шевцова, – ты извини, Вера, характер у тебя очень сложный. Иногда с тобой тяжело. Даже неприятно.
– Ну, ты даешь! – Ника рассмеялась.
Наконец-то впервые за весь этот удивительный день ей стало смешно. Взрослые девицы, а занимаются такой ерундой. Вот она, например, придумала какую-то историю с замужеством в Москве. Хотя, скорее всего, это чушь полная, и только Шевцова, с ее любовью к «свадебным историям» может в это поверить. А если серьезно, то Ника выйдет замуж за Егора. Они это уже решили, договорились обо всем, но знать об этом никому не надо. Ну, хотя бы чтобы не сглазили.
– Я – без всякого, я – честно. Знаю-то тебя давно! – теперь смутилась Шевцова.
– Понятно, – миролюбиво сказала Ника, – скажу тебе по секрету…
– Что? Что ты скажешь по секрету?!
У Шевцовой от возбуждения даже дыхание остановилось.
– Скажу, что мы – страшные дуры!
– Почему это?
– Как можно знать будущее?!
– Знать нельзя, – согласилась Шевцова, – но можно помечтать. Вот, например, дети…
– А что дети?
– Вот я хочу много детей. А ты?
– Откуда я знаю, Наташ? Я пока думаю об институте, о карьере. Все-таки важно встать на ноги.
– Во-о-от! – с удовлетворением протянула подруга. – Я же говорю, Одинцова, с тобой очень тяжело. Мужчине нужен ребенок.
– Шевцова, ты неисправима. Но, думаю, ты права, – с сарказмом ответила Ника. – Что-то у меня голова разболелась от всех этих разговоров.
– Это плохо. Сегодня контрольная, если ты помнишь. Ты готова?
– К контрольной? – переспросила Ника.
– Подруга, ты что это сегодня такая малохольная? Что-то случилось? – Наташа озабоченно взяла Нику под руку.
– Со мной?
– Да, с тобой. У тебя с Егором все хорошо? Волноваться ни о чем не надо? – Наташка со значением
– Ах, ты об этом?! Я же тебе говорила, между нами нет ничего такого!
– Рассказывай, два года ходите вместе – и «нет ничего такого».
– Ой, Шевцова, ты неисправима! Успокойся, все нормально. В смысле, все хорошо.
– Смотри, если что…
– Да все хорошо. Я же тебе все объяснила. Просто сегодня не выспалась. Не обращай внимания! Готовилась, читала. Мне дали конспекты на два дня. Понимаешь…
– Понимаю, – улыбнулась Шевцова, – вот почему я ничего никогда не зубрю. Либо – выплывешь, либо потонешь. Это – судьба.
Их городок назывался Славск. Свое имя он получил от названия реки Славки, которое происходило от названия маленьких серых птичек, во множестве обитавших в густых прибрежных кустах. В некоторых путеводителях город называли купеческим, но это неточность. В давние времена купцов здесь было немного, в основном город населяли инженеры, технологи и рабочие, потому что лет триста назад город вырос вокруг большой шелкопрядильной мануфактуры. В Славске изготавливали плотные, тонкие, узорчатые, гладкие шелка и экспортировали их во многие страны мира.
Архитектура в городе была старая, больница при всех властях располагалась в том здании, которое в старину для нее построили. Так обстояло дело и со школами, поликлиниками, банями и прочими зданиями. Ника Одинцова о своем городе знала все: ее мама всю свою жизнь проработала в Центральном городском музее и все истории улиц и домов Ника выслушивала на ночь вместо сказок.
Внезапно сзади налетела Анька:
– Где вы ходите?! Вы что, не знаете, что произошло?! Весь город уже знает! – Ее голос звучал взволнованно.
– А что произошло? Только половина девятого! Что в нашем Славске может произойти утром? Тут и днем, и вечером ничего не происходит, – рассмеялась Шевцова.
Аня строго посмотрела на нее и перевела взгляд на Нику.
– Ника, ты действительно ничего не знаешь?
– А что я должна знать? – спросила Ника и тут тревога, которая совсем недавно исчезла, снова охватила ее. – Что такое стряслось?
– Убили Петра Николаевича, отца Егора…
– Господи! – воскликнула Ника. Она вдруг испугалась саму себя. «Так вот, значит, откуда это ожидание чего-то плохого, зачем я обо всем этом думала?!»
– Кошмар! – воскликнула Наташа и уставилась на Нику.
– Надо сообщить Егору, – ответила Ника, – но как? Нам надо что-то делать! – Ника еле сдерживалась, чтобы не броситься к Бестужевым. – Девочки, я не пойду на уроки! Мне нужно туда, к ним! Надо найти Егора!
– Подожди, подожди! Тебя не пустят никуда. И ты не сможешь ни с кем поговорить! Там милиция и следователи. Говорят, даже из Москвы должны приехать. Лучше потом…
– Как – потом? Когда потом?! Ты что такое говоришь?! Надо туда, к ним! – Ника сунула сумку с учебниками Шевцовой. – Пусть пока у тебя будет! Мне надо к Бестужевым срочно!