В ожидании зимы
Шрифт:
– А трёх сотен не мало ли будет, государыня? – заметила опытная седовласая Ружана.
– Пока хватит, – сказала Лесияра. – Пошлём лучших, а остальные должны быть готовы в любой миг переброситься на восток на подмогу. Если что-то начнётся, мы узнаем об этом сразу же, а перенестись туда – дело одного мгновения. Орлуша, тебя назначаю ответственной за оружейный вопрос. Искрену мы поставим столько оружия, сколько необходимо для оснащения двадцатипятитысячного войска. Мастерам придётся снова поднапрячься – да поможет им Огунь… Задействуем все до последней
– Будет сделано, госпожа, – поклонилась Орлуша. – Разговоры, конечно, идут уж…
– Что поделать – шила в мешке не утаишь, – молвила Лесияра. – Мечислава, что говорят твои лазутчицы? Что делается к западу от Белых гор?
Грозная и воинственная, кареглазая Мечислава ответила:
– Достоверно известно, что Вранокрыл в отъезде, вместо него всем заправляет некий Вук, из Марушиных псов – якобы наместник князя, поставленный им на время своего отсутствия. Признаков того, что Воронецкое княжество собирается воевать, по-прежнему нет. Всё тихо.
– Не нравится мне эта тишина, – пробормотала Лесияра, потирая подбородок.
Когда совещание завершилось, княгиня и Сёстры наконец воздали должное яствам на столе. Лесияра велела пригласить к столу Ждану, и вскоре та вошла в услужливо распахнутые перед нею двери – светлая, как утренняя заря, полная достоинства и скромности. Повелительница Белых гор встала, приветствуя её, и Сёстры последовали её примеру, также поднявшись со своих мест.
– Приветствуем тебя, княгиня Воронецкая, – с поклоном молвила Ружана. – Здрава будь…
– И вы будьте здравы, Старшие Сёстры, – серебристо прожурчал в ответ голос Жданы. – Только я более не княгиня Воронецкая, не зовите меня так. Да будет вам известно, что родом я из Светлореченского княжества, но была похищена во время моего пребывания в Белых горах по приказу Вранокрыла, а женою его стала по принуждению. Независимо от того, жив он или мёртв, я более не считаю себя обязанной хранить ему верность, а потому отрекаюсь от него и прошу государыню Лесияру оказать мне честь, позволив стать жительницей Белых гор навсегда. Клянусь любить и чтить этот благословенный Лаладой край, как свой родной, и присягаю на верность владычице этого края до последнего моего издыхания. Вас же, уважаемые и любезные Сёстры, прошу стать свидетельницами моей клятвы.
Видимо, Ждана давно готовила и обдумывала эти слова, ожидая подходящего времени. Произнеся их, она торжественно приблизилась к Лесияре и опустилась перед нею на колени.
– Встань, встань, ладушка, – взволнованно зашептала Лесияра, поднимая её на ноги. И добавила в полный голос, чтоб слышали все: – Мне не остаётся ничего иного, как только принять твою клятву, Ждана. Принять с радостью и одобрением, потому что Воронецкое княжество – не твой дом, для тебя эта земля всегда была и останется чужбиной. А новой твоей родиной отныне станут Белые горы.
Сердце княгини стучало, кровь жарким бурливым потоком струилась по жилам, дыханию было тесно в груди… До неё вдруг дошло: вот почему Ждана медлила, не шла на близость. Давно следовало это понять! Она была достойна того, чтобы жить при Лесияре на правах не любовницы, но законной невесты. Сияющие глаза Жданы ободрили княгиню, согрели и придали сил пойти до конца и сказать не менее, а может, и ещё более важные слова. Встав лицом к советницам и сжав руку любимой, она произнесла:
– Сёстры… Открою вам тайну моего сердца: в нём живёт любовь к этой прекраснейшей из женщин. Не хочу и не могу это долее скрывать. Сейчас вы присутствовали при клятве Жданы, так будьте уж тогда и свидетельницами того, как я спрошу её: Ждана, согласна ли ты стать моей женой?
Выбор – жизнь или смерть – висел на кончиках этих опущенных ресниц, от них зависело, будет ли сердце Лесияры биться дальше или обуглится и замрёт от горя. Впрочем, наедине с княгиней Ждана уже сказала своё «да», но сможет ли она повторить его при свидетелях – настороженных, ещё не вполне ей доверяющих?..
– Да, – нежно прозвенел ответ, поднявший душу княгини на светлых крыльях выше облаков.
Ружана крякнула, Орлуша с Мечиславой промолчали. А вот Радимира вышла из-за стола с кубком мёда.
– Что, Сёстры, не радуетесь за госпожу нашу? – обратилась она к советницам. – Что вас смущает? То, что Ждана прибыла с запада? Так это чужая для неё земля. Я, в отличие от вас, знала её ещё до того, как она стала княгиней Воронецкой. Свет Лалады живёт в её душе, и на протяжении всех этих лет, проведённых ею в западных землях, он сохранял её чистой и неприкосновенной для хмари. Пью этот кубок за неё! У нашей государыни – достойная и прекрасная избранница.
Подняв кубок, Радимира приникла к нему губами и единым духом выпила до дна. Утерев рот, она склонилась и поцеловала Ждану в щёку.
– Благодарю тебя, Радимира, – молвила Лесияра, признательная начальнице пограничной дружины за эту поддержку.
Советницы переглянулись. Ружана как самая старшая взяла кувшин и наполнила свой кубок, а также кубки Орлуши и Мечиславы.
– Ну, тогда порадуемся и мы, – сказала она. – У меня нет причин не верить тебе, Радимира: хоть и молода ты, но мудра не по годам, коли что-то говоришь – значит, так оно и есть. Пью за государыню и её избранницу.
Она осушила свой кубок, а следом за ней то же самое сделали и две другие Старшие Сестры.
– Благодарю и вас, Сёстры, – поклонилась Лесияра. – Рада, что вы приняли мою наречённую невесту. Вы знаете, как ваша поддержка важна для меня.
Прогуливаясь после обеда под руку с Жданой, Лесияра снова остановилась на своём любимом мостике под шатром из морозного ивового кружева. То и дело взгляд её устремлялся в сторону деревьев, за которыми она видела следы отрока. То место казалось окутанным странным, призрачным мороком, невидимой дымкой хмари, пугающей в силу кажущейся невозможности её присутствия в Белых горах. Догадка о том, кому могли принадлежать следы, была только одна…