В память о звездной любви
Шрифт:
Я покачала головой, но чувствовалось в этих словах что-то скверное. Они звучали неправильно.
— Это такая наука, которая изучает управляемые личности. Тебе стирают память, максимально упрощают программирование. И задают некий алгоритм, закачивают набор личностных качеств. А потом весь год наблюдают за поведением.
— Они делали из меня кого-то еще?
Больше смахивало на фантастический фильм, один из тех, что я смотрела с Грегом. Я вздрогнула. Мысль вырвалась непроизвольно, показала картинку и тут же все исчезло. Когда меня перестанут пугать такие вспышки?
—
— А мои родители получали за это деньги.
— Да. Похоже, что так. Потом по какой-то причине выплаты прекратились, и тебя решили выдать замуж.
— Понятно. Ничего шокирующего. — Я усмехнулась. — Чего-то подобного я и ожидала.
Вдруг стало холодно, даже в теплой кофте. Я и забыла, что у меня совсем нет одежды здесь. Надо порыться в шкафах мамы или прислуги.
— Где мама? И остальные?
— Мои ребята велели им убираться, — ответил Жавьен. — Кай нарушил наш договор, они здесь не причем.
— Ты псих, — заключила я.
Мужчина спорить не стал, только легкая улыбка скользнула по его губам.
— Так почему ты отказался? Почему тебя не устраивает жена, которой стерли память?
— Одно дело, — Тоайто поднялся и поманил меня за собой, в коридор, — больная жена, которая теряет память.
Мы вышли в столовую, где мужчина налил в два стакана янтарную жидкость с резким запахом. Один стакан он протянул мне.
— Другое — девушка, которая за двадцать лет жизни играла разные роли. Я не знаю, что ты из себя представляешь, что умеешь. Что внезапно вспомнишь, и не навредит ли это мне. Я не знаю, кто ты.
Я залпом выпила содержимое стакана и поморщилась. Алкоголь на голодны желудок — не лучший вариант. Голова сразу закружилась, а веки налились тяжестью.
— Я тоже не знаю, кто я, — сказала я.
Утром голова раскалывалась, словно я выпила не один стакан, а бутылку. Я скосила глаза, опасаясь увидеть рядом с собой Жавьена, но никого не было. Я поднялась, мечтая только об одном — стакане воды. Ее, кажется, в доме не было.
Я понятия не имела, что мне теперь делать. Как жить, на что, где, как найти продукты и можно ли к кому-то обратиться за помощью. Тоайто не в счет, ему я не доверяла, его боялась. В нем было что-то безумное. В его внимании, в его поведении.
Впрочем, безумное было и во мне. Я думала о смерти отца, и так ничего не почувствовала. Кроме некоторого облегчения от того, что больше я не потеряю память. Может, мне удастся жить нормальной жизнью. Где-нибудь, где идет дождь. Интересно,
На автомате я оделась и умылась. Вместо воды был противный гель с травяным запахом. Он отлично освежал кожу, но пить хотелось неимоверно. Есть ли у меня деньги?
Дом словно вымер. Странно было ходить по коридорам и понимать, что родители никогда не вернутся сюда. Что нет больше отца. Что мне никогда не сотрут память, что вот именно с этого момента я запомню всю свою жизнь.
— Почему остановили проект "Вега"? — Тоайто был в гостиной, уже потягивал виски. Он много пил, пожалуй, слишком.
— Его не остановили. Его закрыло правительство. Он был незаконным. Все данные оказались уничтожены.
— Поэтому прекратились выплаты?
— Да.
Я пошарила по шкафам в кухне, но не нашла ничего, что можно было бы съесть. Значит, вот это меня ждет? Голод, безденежье, неспособность позаботиться о себе. И Тоайто, возможно, ожидает, когда я все это пойму, чтобы дать мне способ заработать на жизнь. Интересно, откуда у меня такие мысли…
Может, спросить прямо?
— Почему вы не уходите? Жениться на мне вы не собираетесь, хотели уехать. Что вас здесь держит?
— Жду, — последовал краткий ответ.
— Чего?
Жавьен пожал плечами и углубился в свои мысли. Чем дольше я с ним общалась, тем больше понимала, что с головой у него далеко не все в порядке. Да я и на свой счет, если честно, не была уверена. Невозможно понять, кто ты такой, если за всю жизнь кем только не был.
Возбуждение, страх, непонимание — все это постепенно проходило. И оставляло в душе только тоску. Проблема была не в том, что я не могла найти еду и воду. Проблема в том, что я и не хотела их искать. Я не знала, какие здесь деньги — еще один провал в памяти. Где их взять. И не было сил даже встать и отправиться на поиски.
Я улеглась на кровать, и погрузилась в тоску. Лежать вот так, в полусне, было противно. В голове все смешалось: обрывки воспоминаний, мысли и фантазии. Я чувствовала, как постепенно все глубже и глубже погружаюсь в пучину апатии. Но ничего делать с этим не собиралась.
Воду нашел Тоайто. Он заходил ко мне, пару минут постоял, не добившись внимания, кинул бутылку и ушел. Я выпила совсем немного, а когда облегчения или удовольствия не последовало, забросила ее под кровать. От обезвоживания я не умру, гели свое дело делают. Как я поняла, на этой планете нехватка воды была нормой.
В моих мечтах воды было много. Там был дождь, гроза, море, волнами набегающее на песок. Я слышала его, и даже чувствовала. Какая-то часть меня осознавала, что это не нормально, что я должна встать и взять в руки свою жизнь, но часть эта была крошечной, и власти не имела.
Я изредка переворачивалась, чтобы посмотреть на тусклый потолок. Краем глаза отмечала смену дня и ночи, но эта информация не преобразовывалась в моей голове в количество дней. Я уже чувствовала не просто апатию, а слабость из-за небольшого количества воды и отсутствия еды. Я выходила только в ванную, но почти не помнила эти минуты.