В паутине чужих миров. Рождение бога
Шрифт:
– Смотри…
Василий так был взволнован увиденным, что взял меня за руку. Но я уже и сам заметил то, на что он хотел мне указать. Длинными рядами метрах в пятидесяти от нас в воздухе висели продолговатые, удлинённые капли, похожие на какое-то застывшее блестящее желе, коричневого цвета. Впрочем, как я скоро заметил, желе это жило своей особой жизнью. Внутри каждой капли что-то шевелилось, и каждое движение вызывало дрожь, волны, которые перекатывались зыбью от остроконечной вершины к округлому низу. Кое – где на поверхности капель появлялись выпуклости, в которых угадывались лапы и демонические морды. Те, кто был заключён внутрь инопланетных камер, отчаянно пытались выбраться наружу, но стенки тюрьмы прочно удерживали в заточении
Загипнотизированный зрелищем, Василий, а следом за ним и я, направился к бесконечным рядам пугающих и причудливых, явно не природных образований. Вблизи «капли» оказались намного больше, чем мне виделось издалека, и внутри у них действительно находилось… что-то живое. Возле ближайшего пластичного мешка, всё же напоминающего своей формой дождевую каплю, мы остановились. Я смотрел на то, что находилось внутри, словно сквозь довольно прозрачное и в то же время тёмное, но одновременно жидкое и грязно-серое стекло. Знакомый мне дейнотерий, довольно крупных размеров, пытался отчаянно вырваться наружу, находясь в каком-то странном, вяжущем движения растворе. Он, то поднимал, то опускал короткий хобот, видимо, призывая неслышным криком себе на помощь собратьев. Его ноги неустанно находились в движении. Наверное, до смерти напуганному зверю казалось, что он бежал, бежал прочь из этого страшного места, наполненного угрозой и опасностью, но на самом деле его камера прочно и статично висела в пустоте, лишь содрогаясь своей оболочкой в ответ на движения находившегося внутри пленника.
В соседней капле-камере испуганно замерла пятнистая псевдоантилопа, а рядом с ней томились в ожидании своей, наверняка, далеко не радостной участи множество других животных, как уже виденных мною, так и совершенно незнакомых. Все они были идентичны в своём строении и раскраске, выдавая представителей одного животного мира, единого природного сообщества.
– Зачем они все им сдались? – зашептал Василий, который был не в силах оторвать взор от фантасмагорического зрелища. – Зачем? Для опытов? Генных изменений? Для какого-либо звёздного зоопарка? Для переброски в новый мир? Для пищи? Зачем? Зачем?
Пока Василий собирал в большую кучу массу вопросов, на которые всё равно не смог бы ответить, я заметил неподалёку, в одной из желеобразных капель, фигуру существа, с которым сталкивался совсем недавно. Я решительно направился к нужному мне объекту, шагая уже с некоторым доверием по мгновенно образующимися под подошвами облачками – площадками.
Достигнув своей цели, я остановился. Знакомый мне далёкий предок, один из тех гоминидов, что вчера напали на лагерь, заметив меня сквозь оболочку камеры, замер, настороженно вглядываясь в мои черты. Всё его тело покрывал густой волосяной покров, мощные мышцы при виде меня напряглись, а лицо, принадлежавшее наполовину человеку, наполовину шимпанзе, с далеко выступавшими надбровными дугами, выразительно искривилось в гримасе ужаса и злости. Секундой позже гнев победил страх, и гоминид попытался напасть на меня. Однако, сделав несколько хаотичных движений, он понял, что ему не удастся освободиться от тех оков, которые его опутали, и снова замер. На его «лице» вдруг, освящённое мыслью, явственно проступило выражение надежды. На глазах выступили слёзы и он, вытянув перед собой руки, протянув ко мне. Вполне разумно палеоантроп просил освободить из адской ловушки, умолял молчаливо о помощи!
Вопреки всему рациональному, что жило во мне, руководствуясь одним мощным импульсом, исходящим от чувств, я в один миг оказался возле висящей на уровне груди нужной пластины. Выбрав символ, напоминающий свернувшуюся перед броском змею, первым делом нажал на него, начав процесс освобождения узника.
– Зачем, зачем ты это делаешь? – попытался остановить меня Василий. – Что забыл, как его собратья напали на нас?
Нужная комбинация снова пришла ко мне со стороны, вспыхнув в голове чередой светящихся символов. Торопясь, боясь потерять нить запретных знаний, которая могла оборваться в любой момент, я принялся лихорадочно активизировать необходимую для освобождения программу. На пластине, пальцем, в строгой последовательности нажал более чем десять символов, которые при прикосновении вспыхивали каждый своим цветом.
Когда я закончил, резкий и режущий слух звук заставил меня вздрогнуть. Как будто кто-то огромный внезапно, со всей силы, ударил над моим ухом по гигантскому, наполненному жидкостью бурдюку, и эта ёмкость от соприкосновения лопнула. Звук полностью соответствовал тому, что произошло. Гигантская желеобразная «капля» – пузырь, висящая в пустоте передо мной, развалилась вдруг на части, на множество маленьких капель и потёков, которые в одно короткое мгновение собрались в определённой точке вверху и были бесшумно втянуты неизвестными силами внутрь огромного резервуара. Освобождённый же узник тяжело упал на моментально образовавшуюся из ничего прозрачную платформу в паре метрах от нас.
Я услышал тяжёлое и хриплое дыхание. Из положения лёжа на животе гоминид перекатился на бок и встал на свои четыре конечности, пытаясь отдышаться. По-прежнему движимый состраданием, я шагнул к нему и присел возле бывшего узника. Василий недоверчиво направил ствол странного оружия, которое держал в руках, в сторону освобождённого реликтового древнего предка всех современных людей:
– Поосторожней с ним, если что, я стреляю!
Палеоантроп поднял своё почти обезьянье лицо и посмотрел на меня. Тёмно-рыжие волосы, на которых не было ни малейшего следа влаги, обрамляли человекоподобные черты. Грубая тёмная кожа собралась в складки-морщины на лбу, над далеко выступающими вперёд надбровными дугами. Маленькие глаза блестели вполне разумно, но вот широкие ноздри раздувались, выдавая внутреннее волнение существа. Что он сейчас предпримет? Если гоминид сделает хоть малейшее угрожающее движение в мою сторону, Василий в тот же миг обрушит на него всю мощь инопланетных технологий. Если говорить откровенно, подобного сценария развития событий хотелось бы избежать. Не для того я его освобождал, чтобы минутой позже убить.
– Не вздумай стрелять, Василий, – тихо и как можно спокойней приказал я своему помощнику, – чтобы не случилось. Я сам со всем разберусь.
– А если он…
– Без каких-либо «если»… Я друг, – обратился я к получеловеку-полуобезьяне, – я друг, друг и хочу только одного добра. Понимаешь меня? Я – друг, твой друг, а моё имя, – я ткнул себя кулаком в грудь, – Оеха, Оеха, Оеха…
Гоминид неожиданно улыбнулся, на мой взгляд, довольно отталкивающей улыбкой. Узкие губы раздвинулись, показав острые клыки на верхней челюсти.
– О – е – х… – вполне различимо, по буквам произнёс он, вытянув «трубочкой» губы вперёд. Затем поднял свою волосатую лапу и указал на меня пальцем с грязным ногтём.
– Обалдеть, – за моей спиной Василий оказался не менее удивлён, чем я. Сообразительность нашего далёкого предка поразила меня.
– Оеха, Оеха, да, всё правильно, – кивнул, соглашаясь, я. – А ты? Ты кто? – я показал пальцем на своего не совсем обычного на вид, но явно разумного, собеседника. – Я – Оеха, а ты кто? Как тебя зовут? Кто ты?
Он улыбнулся ещё шире, одарив меня довольно неприятным запахом никогда не чищеных зубов, и тоже ударил себя в грудь кулаком. Ударил так сильно, что его голос загудел, как хороший колокол:
– Ургх.
– Ты – Ургх? – я снова указал на него пальцем. Теперь пришла очередь утвердительно кивать гоминиду:
– Ургх, Ургх… А-алх, Ургх, Ургх…
– Ничего себе, – продолжал комментировать мой диалог с палеоантропом Василий, на безопасном расстоянии наблюдавший за контактом представителей двух неимоверно удалённых друг от друга миров.