В перигелии
Шрифт:
В вакуум-аппарате под брюхом корабля двенадцать готовых к бою торпед. Ему достаточно приблизиться к вражескому флоту на пятнадцать-двадцать километров и дать торпедный залп. Если будет сопутствовать удача, он сможет сократить число их кораблей наполовину.
В 14:21 вражеский флот появился над горизонтом Земли.
На экране сканера дальнего действия он выглядел рядом крохотных точек. Фаррелл бросил тягу переднего хода вперед и ощутил громадную волну вдавившей его в кресло перегрузки. Двигатель развил полную мощность.
Он летел к Земле…
Перед его взором от края до края визуального экрана простиралась
И к Солнцу.
Светящиеся точки на экране обрели четкую форму тридцати космических кораблей. Громадные пересекающиеся цилиндры вращались с какой-то таинственной целью, известной лишь тем, кто летел в них, кто их построил. На экране все явственнее вырисовывался плотный клин неприступного боевого построения этих кораблей, лениво крутившихся, словно крылья ветряных мельниц при слабом ветре. Странные, чуждые этим небесам механизмы, а под ними обуглившимися трупами руины австралийского города. Вторжение зла на планету, которая после двух тысячелетий войн обрела, наконец, видимость вечного мира и училась в нем жить. Она искалечена и должна погибнуть из-за того, что стремилась к этому всеобъемлющему миру и оказалась неподготовленной к встрече со злом.
"Беззаконный" стремительно снижался. Фаррелл ни на мгновение не отвлекал внимание от экрана.
С ужаснувшей его внезапностью чужие корабли прекратили вращение.
Они заметили его?
Он крепко вцепился в тяги управления, зная, что теперь ничто, даже кратковременный выход из зоны действия луча, его не остановит. Он чувствовал себя связанным по рукам и ногам кулем, который брошен с небес в самую гущу флота вражеских кораблей.
Корабли исчезли с экрана.
Он снял одну руку с тяг управления и покрутил головку механизма поиска, чтобы расширить поле охвата сканера. Корабли изменили орбиту, поднявшись на более высокую и продолжая двигаться ему навстречу.
Время от времени он поглядывал сквозь иллюминатор кабины, пытаясь обнаружить врагов визуально, но до них было еще слишком далеко.
Фаррелл еще больше увеличил ускорение падения.
Он снова потерял корабли. Они сделали внезапный бросок вправо каким-то неуловимым танцевальным па. Он сделал обзор еще шире и чужеземные корабли снова оказались на экране.
Джервис на спутнике явно держал луч строго в одном направлении. Это не давало кораблю Фаррелла большой свободы перемещения, но для маневра по собственной воле пространства было достаточно. Однако, находясь у луча в плену, он мог атаковать только по этой линии невидимой энергии.
Скорость его корабля была теперь чудовищной; она превышала тридцать тысяч километров в час. Он уменьшил ускорение до одной гравитационной единицы. Если он промахнется и врежется на такой скорости в атмосферу Земли…
Вражеские корабли снова изменили направление, на этот раз они понеслись от Земли прямо ему навстречу. Он изумился громадной величине внезапного ускорения, которую могут выдержать эти корабли и их обитатели. Неужели они каким-то образом могут гасить инерцию? В корабле таких размеров наверняка не может быть ни одного человеческого существа, а кто может выжить при столь резком изменении направления движения?
Они спешили подняться и Фаррелл понял логику их намерения. Если им удастся оказаться между ним и Солнцем, то они станут для него невидимыми. А он будет виден им сверкающим осколком металла, отражающим солнечный свет зеркальной повехностью корпуса.
Во второй раз исчезновение изоляционного защитного слоя угрожало его жизни.
Далеко ли они? Фарреллу виделись вражеские корабли блестящими точками почти на кромке солнечного диска. Две тысячи? Пять тысяч километров? Какова их скорость?
Они все ближе подходили к диску солнца и внезапно исчезли из вида. Он прикрыл глаза руками и снова склонился к экрану сканера. Слишком много солнечного света; сколько он ни регулировал настройку, снова засечь вражеский флот ему не удалось.
Они совершенно исчезли из поля зрения.
Он продолжал падать с возрастающей скоростью; каждую секунду она увеличивалась на 9,8 метра. Но теперь преимущество было утрачено. Он лишился не только эффекта неожиданности, но и зрения.
Внезапно Фарреллу представилась длинная веревка с привязанным к ней тяжелым камнем. По веревке скользит грузик, который неминуемо долетит до конца, сколько веревку ни дергай. И этот грузик – он, веревка – энергетический луч, а камень, к которому она привязана, – солнце. И где-то возле веревки грузик поджидают вражеские корабли.
Перед его взором появилось искаженное болью лицо с оскаленными зубами. Слух резанул предсмертный вопль Хоукинса перед тем, как он нажал на спусковой крючок пистолета, приставленного дулом к голове мучившегося в агонии помощника. И я умру, как Хоукинс, не достигнув Солнца.
Какой бы способ борьбы он теперь ни выбрал, даже если оставит лазерный луч и отойдет в сторону на аккумуляторном питании, вражескому флоту не составит труда определить его намерения. Даже если они промахнутся, мощности аккумуляторов не хватит, чтобы безопасно приземлиться на родной планете. Он просто впорхнет, лишенный управления, в густую атмосферу со скоростью каких-то тридцать тысяч километров в час…
Солнце неожиданно вспыхнуло гораздо ярче. Это было невероятно.
Оно раскалялось на глазах, становясь белее прежнего. Возникло ощущение, что в дополнение к его собственному жару, и без того уже ослепившему зрение, добавился свет непостижимо громадной дуговой лампы. Чем дальше, тем более жарким становилось светило; оно стало увеличиваться в размерах; его диск расползался с возрастающей скоростью, словно в его ядре произошел взрыв невообразимой мощности, однако детонирующие взрывы вливали все новые и новые силы, не давая угаснуть эффекту, произведенному первым.
Джервис что-то говорил… Если начиненная расщепляющимся веществом бомба будет оставаться в зоне действия лазерного луча долее нескольких секунд, она детонирует. Вот почему трюм должен быть экранирован…
На каждом вражеском корабле должна быть хотя бы одна из украденных бомб.
Огненный шар заполнил весь экран его сканера. Белый, сверкающий могильный холм из освободившихся атомных ядер и смертельной радиации. И он мчался к нему со скоростью более тридцати километров в час. Меняя полярность лучевой энергии, подаваемой на двигатель корабля, и ощущая, как его вдавливает в повернувшееся кресло, настроенное автоматически компенсировать инерцию торможения, Фаррелл знал, что лазерный луч неминуемо доставит его в самое сердце этого огненного шара.