В плену его власти
Шрифт:
— Ева, сделай лицо попроще. Ты не среди дураков находишься, люди видят, что с тобой что-то не так, — отец приносит мне очередной бокал шампанского, уже третий за этот вечер, а я ищу взглядом место, куда его можно будет поставить, как и все предыдущие, потому что боюсь нечаянно привлечь к себе внимание шумом от разбитого бокала.
У меня ужасно потные от волнения ладони, и он просто может выскользнуть из них.
— Я и так стараюсь. Чего еще ты от меня хочешь, пап? — поджимаю губы, отвечая ему. Когда общество
— Не дерзи мне, дочь. Мы уже разговаривали на эту тему. Найди Александра, почему ты стоишь здесь одна? Жена должна быть при муже — улыбаться его будущим партнерам и любезничать с ними.
— Да? Тогда не подскажешь, а где мама? Что-то я не вижу ее возле тебя.
Папа хмурится, давит на меня осуждающим взглядом, а потом переводит его на щеку, где до сих пор горит след от его пощечины. Мне не пришлось прикладывать слишком много усилий для его сокрытия, но каждый раз, когда я вижу в зеркале свое отражение, мне кажется, что ровно на этом месте у меня теперь позорное клеймо, которое способен увидеть любой человек.
— Мне категорически не нравится твое поведение в последнее время, Ева. Характер будешь демонстрировать своим подружкам, а с отцом разговаривай уважительнее.
В ответ на это я просто промолчала.
Мое уважение к родителям тает из-за их последних поступков, а они делают вид, будто ничего не происходит. Будто так и надо. Игнорировать желания единственной дочери и отдавать ее в «хорошие» руки как какую-то племенную кобылу.
Александр сам находит меня. Он вежливо предлагает свой локоть, и я выбираю меньшее из зол — уж лучше с ним, чем я еще хотя бы на одну минуту останусь в обществе отца и его нотаций.
— Как тебе вечер, Ева?
Я дергаюсь от его вопроса и думаю о том, что мне опять придется врать.
— Его приготовлением занимался человеком с отличным вкусом, — все-таки я ухожу от прямого ответа.
Александр приглашает меня на танец, и я вкладываю ладонь в его.
— Моя мать любит заниматься организацией. Ты не против, если нашей свадьбой тоже займется она?
— Не против, — выдыхаю тихо, вздрагиваю, когда Александр сжимает пальцы чуть сильнее на моей талии и прижимает меня к себе.
— Мне нравится, что ты такая.
— Какая?
— Тихая, нежная, ранимая. Давно не встречал столь робких женщин. Для вас не секрет, что мужчинам нравится завоевывать. А откуда же взяться интересу, когда женщины сами на шею вешаются? — он улыбается, я отзеркаливаю уголками губ, хотя мне больше хочется оттолкнуть Александра и сбежать от давления любопытных взглядов.
Мой жених думает, что сделал мне комплимент, а меня передергивает, когда анализирую его слова. Выделить меня, но при этом принизить других женщин с более живым открытым характером?
Это не похоже на мужской поступок, если честно. Все мы
— Улыбнись для меня, Ева. Искренне. А то фотографом может показаться, что я удерживаю тебя силой.
Так для кого мне все-таки улыбаться? Для будущего мужа или для новостных таблоидов, которые завтра будут пестрить нашими с ним фотографиями?
Так глупо…
Всем на самом деле все равно, но они изображают острый интерес к жизням других людей ради каких-то странных любезностей и наращивания влиятельных связей.
В груди становится туго, когда Александр кружит меня в танце, а я в это время замечаю знакомый силуэт в отдаленном углу.
Адам, кажется, флиртует с официанткой, пока я едва выношу объятия его брата и пытаюсь заставить сердце биться не так бешено. Не так болезненно.
— Куда ты смотришь? — Александр прослеживает траекторию моего взгляда. — Что здесь делает этот сопляк?!
— Не так сильно, пожалуйста, — я тут же вздрагиваю, потому что мужчина едва ли не до хруста сжимает мои пальцы в своей ладони.
— Что?
— Мне больно, — киваю в сторону наших рук, Александр бросает резкое «извини» и освобождает меня от своих мучительных прикосновений.
Адам тоже нас заметил. Он дерзко салютует нам и подмигивает, привалившись плечом к стене и скрестив ноги, и это нахальное поведение раздражает его брата еще сильнее. Хорошо, что он больше не трогает меня, иначе я бы точно заработала себе парочку новых синяков.
А потом в руках Адама мелькает что-то маленькое и серебряное. И он кивает мне в сторону кухни, пока Александр занят разговором с внезапно подошедшим седоволосым мужчиной.
— Мне… Мне нужно припудрить носик. Вы не будете против, если я отлучусь на некоторое время? — пальцами я сминаю подол своего платья, по коже ползут предательские неприятные мурашки.
— Женщины должны регулярно в зеркале убеждаться в своей неотразимости. Конечно, Евочка, нам как раз с вашим женихом необходимо кое-что обсудить по будущей сделке.
Я киваю и скрываюсь от пытливых взглядов. Оглядываюсь по сторонам, хочу убедиться в том, что отец пока слишком занят, чтобы заметить мое отсутствие на несколько минут, и только после этого ныряю в помещение для персонала.
Адам стоит возле алюминиевого разделочного столика, на котором лежит какая-то флешка. Я подхожу ближе к нему, смотрю в полные странной решимости глаза и обнимаю себя руками, потому что мне резко становится очень холодно.
— Милое платье, Принцесса. Но без него определенно будет лучше.
Вот так, без приветствий он заставляет меня вспыхнуть невероятным смущением.
— Зачем ты позвал меня сюда? — у меня не так много времени, в зале остались мужчины, которые очень быстро могут заметить мое внезапное исчезновение.