В плену его власти

Росс Софи

От его хриплого голоса я начинаю дрожать сильнее.

— Я все еще жду, когда ты расстегнешь мне ширинку, солнышко, — Адам надавливает на скользкий вход и толкает внутрь пока что один палец.

Не быстро, но я разбираюсь с пуговицей и молнией, немного стаскиваю с него джинсы и обхватываю ладонью тяжелый возбужденный член.

Он идеальный. Гладкий, бархатистый, с крупной выступающей головкой, на конце которой уже виднеется блестящая капля. Адам не обделен размером, и я пытаюсь представить, как он будет ощущаться внутри, если меня уже

сейчас распирает всего лишь от одного пальца.

Всхлипываю, когда Адам, словно читая мои мысли, добавляет второй. Он растягивает меня, подготавливает для себя, и я скулю, когда он нарочно разводит пальцы и давит на тугие стенки.

— Ты узкая, Принцесса. Не могу обещать, что тебе не будет больно.

Его черный взгляд проникает в душу.

— Сделай это, — шепчу в его губы, сама тянусь за новым поцелуем.

— Моя спина в твоем распоряжении, малышка.

Я прижимаю ладони к его лопаткам, зная, что вскоре оставлю на его коже царапины. Адам удерживает свой вес на одной руке, второй обхватывает мое бедро и подается вперед, проскальзывая головкой члена по промежности.

Три.

Два.

Сдавленно мычу и утыкаюсь в плечо Адама, размазывая выступившие слезы, когда его просто огромный член толкается в меня.

Он удерживает меня на месте, зарывается в волосы сзади и осторожно обхватывает шею, прижимая к себе, когда я хнычу и перехожу на жалобный писк, стоит ему толкнуться глубже, до конца, полностью преодолев сопротивление неподготовленных мышц.

Мысленно я готова к тому, что он сейчас начнет жестко двигаться, потому что Адама самого потряхивает от бешеного желания. Я готовлюсь к новой боли, но ничего не происходит.

— Ты высасываешь из меня все хреново терпение, малыш, — он касается губами уха, гладит пальцами ягодицу.

Адам не спешит возобновлять толчки.

Он замер и позволяет мне привыкнуть к новому. Позволяет привыкнуть к его члену внутри моего тела, к этой тянущей боли в мышцах, когда я заполнена им целиком.

Я не понимаю, почему моим пальцам на его спине так липко, а потом осознаю, что расцарапала Адама в кровь.

Постепенно он начинает двигаться. Сначала это легкие, едва ощутимые толчки. Адам заставляет меня откинуться на подушки, сцеловывает слезы, все еще стоящие в уголках глаз, прижимается лбом к моему.

Жжение внутри постепенно сходит. На его место приходит болезненно-сладкое томление, когда каждое новое движение лишь подливает масла в уже зародившийся огонь.

Я не сдерживаю стонов, оставляю у Адама на плечах и спине все новые царапины, обнимаю его ногами и жмусь ближе.

Темп становится рваным. Адам больше не может сдерживать потребность входить глубоко и жестко. Снова и снова, толчок за толчком.

Поцелуи в шею поражают своей жадностью. Кожу под его губами наверняка расцветает следами засосов и укусов.

Я не могу стонать, не могу кричать. Меня хватает лишь на то, чтобы хватать губами воздух.

Когда Адам просовывает руку между нашими телами и накрывает клитор

пальцами — я распадаюсь на части. Впиваюсь зубами в его плечо, мычу что-то нечленораздельное на пике оглушающего оргазма и полностью обессиленно раскидываю руки, потому что я выжата до краев.

Он изливается упругими белесыми дорожками мне на живот. Накрывает собой и перекатывается на спину, лишь когда я начинаю приглушенно пищать под тяжестью его тела.

Мы не двигаемся. Не разговариваем. Только оба тяжело дышим, и Адам переплетает пальцы с моими, потому что вот так — сейчас правильно.

Тридцать первая глава. Ева

Иногда мне кажется, что Адам специально кружит мне голову, а потом пропадает на какое-то время.

Словно специально делает так, чтобы я думала о нем.

После моего первого раза мы разделили с ним одну пиццу на двоих, а вечером он по моей просьбе отвез меня домой. Я думала — надеялась — что на следующий день он хотя бы позвонит.

Но телефон молчал. Даже сообщений от него не было.

Зато звонил его брат. Александр поинтересовался вскользь моими делами, спросил о платье, о том, хочу ли я видеть его на следующей примерке. Я сослалась на плохую примету видеть невесту до свадьбы и мягко ему отказала. Не уверена, что он был огорчен.

На самом деле он звонил сказать о том, что у него есть два билета в театр на какую-то особенно ожидаемую премьеру, и он хотел бы заполучить меня в свои спутницы.

Я согласилась.

Это ведь просто театр, да?

В нем нет ничего плохого. Тем более что тоненькие девушки в балетных пачках меня всегда восхищали. Есть в их прыжках какая-то особенная завораживающая магия, от которой невозможно оторвать взгляд.

На следующий день Саша с курьером прислал мне дизайнерское платье в пол глубокого насыщенного синего цвета. Он угадал с размером, но мне почему-то кажется, что к этому приложила руку моя мать.

— Не хочешь сегодня в клуб сходить? Потанцуем, отвлечемся от всей этой учебной фигни, — Варя складывает тетради в сумку, последняя пара закончилась полчаса назад, но нас отпустили только сейчас. — Для кого вообще придумывали официальное расписание, если нас то задерживают, то на перерывы не отпускают…

— Варь, я не могу. У меня уже есть планы, — приходится отказаться, хотя сегодня я бы лучше оказалась в шумном месте среди незнакомых людей.

Чем ближе час, когда за мной должен заехать Саша, тем сильнее я начинаю нервничать.

— Какие это? — подруга удивляется, потому что чаще всего я поддерживаю все ее идеи. У меня обычно нет никаких планов.

— Меня пригласили в театр, — смущенно отвечаю, снова проверяю телефон. Ни-че-го.

— Твой красавчик на байке? Что-то не похож он на заядлого театрала, — Варя прищуривается, а я краснею под ее пристальным взглядом. — Или это какое-нибудь авангардное современное искусство?