В плену королевских пристрастий
Шрифт:
Когда они вошли в пиршественную залу, веселье там шло полным ходом.
— Ну, наконец-то моя кузина соизволила появиться, — поднялся им на встречу король, — Алина, я уж отчаялся тебя увидеть, подумал, что ты решила за что-то лишить меня счастья лицезреть тебя.
Он отодвинул высокий стул рядом с собой, жестом предлагая герцогине сесть. Она медленно и с достоинством опустилась. Герцог сел с ней рядом, а Виктор встал у нее за спиной.
— Мой государь, я, конечно, сомневаюсь, что счастье заключается именно в этом, но лишать Вас чего бы то, ни было не в моих правилах, — лукаво улыбнулась герцогиня, откидываясь на высокую спинку стула, — Вы можете припомнить, что я хоть раз отказала Вам хоть в чем-нибудь?
— Ты отказываешь мне
— Скажите Вы, я люблю Вас слушать. Перед Вашим красноречием устоять невозможно, если бы в наше время проводились бы соревнования по ораторскому искусству, Вы собрали бы все призы.
— Алина, я бы мог подумать, что ты льстишь мне, если бы ты не столь редко говорила мне комплименты, так что я пожалуй, приму его и буду надеяться, что ты искренна в своих суждениях.
— Государь, Вы ждете уверений, что я искренна всегда, и Ваш талант оратора признан всеми и неопровержим, а потом моих оправданий за то, что я редко говорю комплименты… Но Вы зря на это рассчитываете, особенно на последнее, — лукавая улыбка Алины стала еще шире. — Я вообще не люблю говорить комплименты, и больше всего Вам, даже если для них есть основания. Ведь Вы слышите их столь часто, что воспринимаете их уже не как искреннее восхищение чем-то, а действительно, как привычную лесть. Поэтому мои слова, скорее несдержанные эмоции по поводу предвкушаемого удовольствия от Вашего тоста, чем комплимент.
— Кузина, какое счастье, что сейчас ораторские дебаты не в моде, ты, бесспорно, превзошла бы меня.
— Если бы Вы и уступили мне, то только из своей врожденной галантности, как представительнице слабого пола. Женщины вообще не должны соревноваться с мужчинами. Это моветон. Результат же известен заранее, и если женщина сомневается в нем, она, по меньшей мере, глупа.
— Браво, Алина. Я обожаю твои такие фразы. Их можно понимать как угодно. Это подобно шутке о том, что мужчина должен быть главой, а женщине неплохо бы научиться быть шеей, поворачивающей эту главу в нужном направлении. И что обычно такое получается у очень умных женщин научившихся говорить о том, как они глупы.
— Артур, признать то, что женщина может быть не глупа, могут только очень умные мужчины, внутренне уверенные в том, что умнее их она быть все равно не может и что это очевидно.
Виктор тем временем наклонился к герцогине, и она небрежным быстрым жестом указала ему, что положить ей в тарелку.
— Как ты думаешь, они заблуждаются? — улыбнулся король.
— Нет, конечно. Мужчина по определению должен быть сильнее и умнее женщины. Мужчина, сомневающийся в этом, неуверенный в собственных силах и потому стремящийся доказать свое превосходство женщине, неполноценен.
— А женщина? Что должна думать по этому поводу женщина?
— Женщина, Артур, должна быть уверена в своем мужчине, и изо всех сил стараться эту же уверенность вселить в него, даже если у него ее нет. Сила женщины в ее слабости, мой государь. Это древнейшая истина, и женщина, забывшая ее, крайне бестолкова.
— А если ее мужчина полный кретин?
— Любой умной женщине гораздо приятнее, когда рядом с ней сильный и умный мужчина, не сомневающийся в своих способностях, и поэтому, прислушивающийся к ее советам и просьбам, а не тупой кретин, которому ей необходимо доказать, что он туп, для того, чтоб он, наконец, хотя бы выслушал ее. Поэтому даже полного кретина действительно умная женщина постарается убедить в его собственных способностях и сделать более сильным и умным, чтоб он перестал бояться выглядеть глупее и слабее собственной жены, потому как именно из-за этого он вероятнее всего и не приемлет никаких ее советов.
— А если у женщины нет мужчины? Что тогда?
— Тогда конечно ей придется быть сильной и умной самой, но это от безысходности… Но остается еще вариант: его найти. Найти умного и сильного, уверенного в себе и потому позволяющего ей тоже чувствовать себя рядом с ним умной и сильной и ни в чем не нуждающейся.
— Алина, а что ты скажешь о собственном супруге? Он такой?
— А это разве не видно? Вы ведь знаете ответ, зачем задавать вопрос? Хотите, чтобы я говорила комплименты собственному супругу? Так он не нуждается в этом, у него уверенности в собственных силах на двоих хватит. Или хотите, чтоб я Вас поблагодарила, что Вы мне супруга такого нашли? — герцогиня рассмеялась, подняла бокал, в который Виктор, зная, что вино герцогиня почти никогда не пьет, уже налил сок, и повернулась к герцогу: — Алекс, может хотя бы Вы, как глава нашего дома, вступитесь за меня и попросите государя, чтоб он перестал меня мучить дискуссионной беседой на тему бестолковости женщин и сказал обещанный тост?
— Государь, — герцог тоже поднял бокал и повернулся к королю, — даже рискуя навлечь на себя Ваш гнев, я не в силах отказать супруге, поэтому прошу: скажите тост.
— Какой может быть гнев, Алекс? — король поднялся с бокалом в руке, — Твоя супруга столь дорога мне, что я скорее разгневался, если б ты отказал ей. Она редкая женщина, герцог, я рад, что ты это ценишь. Кстати, заметь какая красивая трактовка: ты не боишься признавать то, что не в силах отказать ей именно из-за того, что действительно сильней и умней ее. По-моему очень красивая интерпретация, тешащая мужское самолюбие и при этом дающее умным женщинам почти абсолютную власть. Не выполнил просьбу или не принял совет женщины, значит сомневающийся в своих способностях, бестолковый кретин. Правда, выполнять просьбы таких женщин, как твоя супруга, это уже удовольствие, тут и дополнительного стимула в виде подчеркивания собственного превосходства не нужно. Однако не все женщины такие. Поэтому подобных женщин необходимо беречь, ценить и лелеять, словно редкое растение, цветущее лишь в руках выдающихся садоводов. Счастье такой женщины, и будет тем цветком, которым она способна одарить своего избранника, который должен оказаться действительно мудрым, сильным и очень опытным, чтобы суметь ублажить такую женщину. Я верю, что во второй раз уже не ошибся, и ты, Алекс, именно такой, и моя дражайшая кузина будет всегда счастлива рядом с тобой. Ведь, как и прекрасный цветок, счастье таких женщин способно радовать не только тех, кому повезло обладать ими, но и окружающих, допущенных лицезреть его. И я очень надеюсь, что я и мои ближайшие подданные и дальше будем принадлежать к кругу избранных, которым ты всегда будешь позволять разделять с тобой радость видеть твою супругу, а мою кузину счастливой. И она всегда будет радовать нас и счастливым блеском своих очаровательных глаз, и улыбкой, и смехом, и задушевными беседами и такими же дискуссиями, как сегодня. Поэтому за тебя, Алекс, чтоб ты и дальше был не только хорошим моим советником, но и прекрасным супругом, и радушным хозяином, не забывающим приглашать нас в гости. Благополучия тебе и дому сему, — король залпом осушил свой бокал.
Герцог тут же поднялся и, чуть склонив голову, произнес:
— Благодарю, Вас, Ваше Величество, я постараюсь оправдать все Ваши надежды, — и тоже одним махом выпил вино из бокала, а за ним и все гости, поднявшись, выпили.
Король сел на свое место и повернулся к герцогине:
— Алина, ты что-то даже свой сок не пьешь… про вино я и не говорю, я привык, что ты к нему притрагиваешься только в исключительных случаях. Недовольна моим тостом? Хотела, чтоб я пожелал что-то лично тебе?
— Ну что Вы, мой государь… Это одно из лучших Ваших пожеланий. Вы пожелали то, о чем многие женщины не смеют даже мечтать. Причем Вы не только пожелали, Вы делаете все, чтобы Ваши пожелания стали реальностью.
— Но что-то это не очень радует тебя…
— Меня вообще трудно обрадовать, я слишком капризна и привередлива. Вы посадили меня с герцогом в золотую клетку, украшенную всевозможными драгоценностями, а меня манит свежий ветер и горный простор.
— Ты точно как редкий горный цветок… — король рассмеялся, — Алекс, слышишь, твоей супруге не хватает горного пейзажа и свежего ветра. Подумай, может, сможешь все это организовать?
— Легко, — усмехнулся герцог.
Он хлопнул в ладоши и к нему тут же подошел Рон.