В плену предсказаний

Гордеева Евгения Александровна

— Но ситуация была поправима…

— Каждый выбирает сам, и ты… должна уважать мое решение…

Сандр, уже не стесняясь, ревел, слушая этот разговор. Да и у Ланы навернулись слезы.

— Я уважаю, но не могу с ним согласиться!

— Дай мне слово, что сейчас ты пойдешь домой, не будешь делать попыток, воскресить меня, а посвятишь себя тому, к чему предназначена.

— Даю, — слезы текли по щекам девушки.

— Я верю, что ты справишься с той миссией, что возложила на тебя судьба. Ты добрая, сильная, но береги себя.

— Хорошо.

— Наклонись.

Лана склонилась над умирающей. Сирин взяла ее за руку.

— Я благословляю тебя… Тебя и Дэна, — сказала она совсем тихо.

—

На что благословляете?

— На то, что вам предназначено. Иди… Прощай!

Сердце Ланы превратилось в мокрую тряпку. Она брела по пустынным улицам города. Шел дождь. Небесная вода смешивалась со слезами, которые все текли и текли из ее глаз. Лана так плакала только тогда, когда умерла мама.

Мама тоже отдала свою жизнь за нее, за ее предназначение, будь оно проклято! Черная лихорадка уносила тогда жизни сотен людей. Лекари годсов нашли лекарство — вытяжку из стеблей и листьев голубой кувшинки. Одного приема микстуры на ее основе хватало людям для выздоровления. Их поселение было спасено. Но в соседнем городе болезнь свирепствовала. Жители обратились к годсам за помощью. Отец и мама Ланы, потомственные лекари, отправились в этот город лечить людей, взяли дочку с собой. Эпидемия держалась долго, но они справились. Горожане были им очень благодарны. Но на обратном пути выяснилось, что и мама, и Лана вновь больны. Остался всего один флакон с микстурой, а до селения было еще далеко. Микстуру дали Лане, а мама понадеялась на свой организм. Они не успели добраться домой, мама умерла в дороге. Тогда она никак не могла понять, почему мама не спаслась сама, почему пожертвовала собой? Теперь история повторилась! Лана шла и реально ощущала, как все медленней и медленней бьется сердце Сирин, как у нее прерывается дыхание, как из нее уходит жизнь… Все…

Как она добралась домой, Лана не помнила. Она без сил повалилась на постель. То ли от душевного потрясения, то ли от холодного дождя девушка заболела. Три дня пролежала в горячке, а когда очнулась, первое, что спросила:

— Как Сирин?

— Завтра похороны, — ответил отец, — Сандр приходил.

— Как он?

— Держится, Дэниэл к нему смягчился, — Стэн с тревогой смотрел на дочь. Упоминание Кондора могло плохо отразиться на ее, еще очень слабом, здоровье.

— Бедный мальчик! — Лана, казалось, даже не обратила внимания на имя принца. — В его жизни одни потери!

— Да, досталось мальчишке! Ты сама давай, поправляйся, третий день лежишь.

— Третий? — ужаснулась девушка. Она представила, какой переполох был в эти дни в городке. Предсказанная спасительница мечется в бреду… Болезнь, она не интересуется предначертаниями, она приходит и требует платы, иногда — высшей.

— Сейчас я тебе поесть принесу, — прервал горькие раздумья дочери Стэн, — а то ты бледная такая, с простынями сливаешься.

Отец вышел из комнаты, а Лана снова погрузилась в свои невеселые думы.

Сирин умерла.

Теперь Лана не плакала, просто еще одна частичка ее души почернела от потери. Сколько таких потерь ожидает ее в жизни? Наверное, когда раз за разом пустота потери отвоевывает частицу души, живая ее часть становиться все меньше. А когда в конце жизни темнота старается поглотить свет души, душа уходит в тень, чтобы спастись от черноты. Но, наверное, чернота от потери не так страшна для души. Светлая память о хорошем человеке делают черноту не такой темной. А вот чернота от предательства, измены, трусости — эта чернота абсолютная, она-то и опустошает сосуд души, делая человека бездушным. Некоторые люди рождаются уже с этой пустотой. Может, в прошлой жизни их чернота была столь непроглядной, что, даже возродившись, до конца избавиться от нее не удалось. И ценой невероятных усилий человек возвращает свет своей души и делится им с людьми, но не всем

это удается, а некоторые этого не хотят. Бездушным жить проще. Лана подумала о Дэниэле. Какая она — душа Первого рыцаря вольного города Аркуса Дэниэла Кондора, светлая, черная, или в тени? Лане не хотелось думать, что черная. Нет. Она бы почувствовала это, как почувствовала эту пустоту в сердце Кассия. Непроглядную, ледяную пустоту черного сердца, вызывающую мерзкую липкую дрожь. У Дэниэла этого не ощущалось. Наверное, его душа еще спит, а она не имеет ни малейшего представления, что может разбудить дремлющую душу принца Летающих людей?

После похорон Сирин дом Кондоров опустел. Исчезли все звуки, свойственные обжитому дому, только шум улицы доносился в комнаты. Дэн и Сандр сидели за столом, но старались не смотреть друг на друга. Сандр боялся, что хозяин прогонит его. Во дворце у Дэна был слуга, а для военных походов был мальчик — оруженосец из роты. Сандр ему был не нужен.

— Сандр, — наконец сказал Дэн, — мама умерла, и теперь… — и замолчал.

Сандр весь сжался, он боялся дышать, не то, чтобы взглянуть на Дэна.

— Теперь мы с тобой совсем одни в этом мире, — продолжил Первый Рыцарь, — мы должны смириться с этой утратой. Будем привыкать жить одни. Наверное, это касается больше тебя, я ведь все время провожу во дворце. Может тебе нанять слугу?

Слова Дэна с трудом доходили до мальчика, но, когда наконец он понял, что Дэн его не только не выгоняет, но предлагает слугу, он бросился к Дэну в ноги.

— Господин, спасибо, но я сам справлюсь с домом. Нам много ведь не надо! Вы только заранее говорите мне, когда будете дома, и я буду готовить еду.

— Не называй меня господином, — Дэн болезненно поморщился. — Мама усыновила тебя, значит мы… на равных.

Дэн почти сказал: "Значит мы братья". Но это ему показалось слишком сентиментальным и неподобающим для рыцаря. А Сандр был безумно счастлив и от этих слов.

— И переселись в комнату получше, что ты в этой каморке ютишься?

— Хорошо, но зачем? — удивился мальчик. — Большие комнаты надо отапливать большим количеством дров. А в моей комнатке хороший камин, мало дров надо. И в нем можно пищу готовить. И кровать очень удобная.

— Решай сам, — Дэн тяжело вздохнул. Этот, совсем чужой, напуганный мальчик — единственный его родственник… Но все-таки родственник, в третьей или четвертой линии… Других нет. — Деньги я тебе буду давать два раза в месяц. Ну, продукты ты сам покупать умеешь. Да, вот еще что, не хочешь поступить в роту оруженосцев?

— Туда же с десяти лет принимают, а мне уже тринадцать. Смеяться будут. И… я хотел бы стать кузнецом, как отец.

— Кузнецом? — Дэн даже не особо удивился. Что возьмешь с мальчишки, выросшего в ремесленном районе Аркуса? — Это профессия простолюдина!

— Мой отец был кузнецом, — опустив глаза, тихо прошептал Сандр и втянул голову в плечи, — Дэн заметил это и горько усмехнулся. — Но не был простолюдином! — голос мальчика сорвался.

— Ну, раз ты, таким образом хочешь зарабатывать себе на жизнь, то пожалуйста! — разозлился Дэн.

— Хочу, — снова шепотом сказал Сандр, — я буду хорошим кузнецом.

С тех пор они больше не заводили разговор о профессии Сандра. Дэн все время проводил во дворце или занимался с воспитанниками роты оруженосцев. Ему льстило восхищение мальчишек. Старшие из них еще застали то время, когда Дэниэл Кондор сам был курсантом роты. В столь молодом возрасте получить место Первого рыцаря! Многие смотрели на него как на божество, с жадностью ловили каждое его слово и с готовностью выполняли все приказы. Дэн помнил уроки последней войны, успехи своей легкой конницы. Поэтому мальчишек он приучал биться без доспехов, полагаясь на ловкость и быстроту реакции.