В плену страсти
Шрифт:
— Надо сказать, я отродясь не видел, чтобы мой брат выказывал столь пылкую страсть, — улыбнулся он. — Признавайтесь, Бетани, что вы с ним сделали?
— Я просто не в силах перед ней устоять, — вздохнул Герберт.
Ох, если бы Эван только знал, что все это — хорошо разыгранный спектакль! То-то огорчился бы, подумала Бетани.
Бесконечно долгий путь до столовой по длинному, гулкому коридору, по мнению Бетани, напоминал дорогу на эшафот. И ей то и дело приходилось напоминать себе: это она оказывает Герберту услугу, а не
Но вот до их слуха донесся приглушенный гул голосов, перемежающийся музыкальным позвякиванием бокалов. Эван распахнул створчатые двери и торжественно объявил:
— Леди и джентльмены, наконец-то мы все в сборе! Слегка припозднившиеся, однако весьма и весьма желанные гости: мой брат Герберт и мисс Бетани Браун!
Перед глазами молодой женщины соткалась туманная пелена, из которой то тут, то там выплывали смутно различимые лица. Бетани вдохнула поглубже, успокаивая нервы, и постепенно картина начала проясняться. Она уже различала хрусталь, фарфор, ослепительно яркий канделябр… и пять пар любопытных глаз, устремленных точнехонько на нее!
Вот уж неудивительно! Все три дамы были в элегантных вечерних платьях, а она в своих канареечно-желтых брюках выглядела так, словно из цирка сбежала.
— Ух ты, ух ты, ух ты! — добродушно пророкотал пожилой джентльмен, сидящий в дальнем конце стола размером с теннисный корт. — Да это же молодой Хендерсон под руку с девушкой! Говорят, все на свете однажды случается в первый раз… А я уж и надежду потерял дожить до такого!
— Генерал, прошу вас, не говорите так, — отшутился Герберт. — Чего доброго, отпугнете Бетани.
Теперь, когда все глаза обратились к Герберту, гостья смогла наконец перевести дух и приглядеться к сидящим за столом.
Пожилая толстушка, с ног до головы обвешанная украшениями под стать рождественской елке, надо думать, госпожа генеральша. Хрупкая молодая женщина в красном шелковом платье простого и строгого покроя, с коротко подстриженными золотистыми волосами и точеными чертами лица, скорее всего, невеста Эвана. Недаром же на среднем пальце ее левой руки сверкает огромный сапфир!
Рядом с ней сидел молодой человек — пожалуй, ровесник Бетани, хотя выглядел он куда моложе. А уж по сравнению с Гербертом он и вовсе казался школьником.
А вот это, должно быть, Даньелл. Девушка взирала на Герберта так, словно все ее дни рождения вдруг наступили одновременно и принесли с собою целую гору подарков. До чего хороша! Нежный цвет лица, ясные, сияющие глаза и такая трогательно юная!
Герберт дотронулся до плеча своей спутницы, и та непроизвольно вздрогнула. Легкое, небрежное прикосновение было сродни электрическому разряду и при этом ободряло и успокаивало.
— Позволь тебе представить, — начал он, непринужденно улыбаясь. — Вон та красавица в алом скоро станет моей
Берил весело подмигнула гостье.
— Когда Эван стал назначать мне свидания, я и не подозревала, что у него есть такой сладкоречивый младший брат! Рада с вами познакомиться, Бетани.
— Взаимно, — улыбнулась девушка.
— А это — генерал Уильямс, — продолжал Герберт.
— Просто Джордж! — негодующе поправил генерал. — Я давно ушел в отставку, сынок, и по горло сыт армейскими званиями.
Герберт одарил улыбкой переливающуюся бриллиантами даму.
— А это Агата, его лучшая половина.
— Добрый вечер, — учтиво поздоровалась Бетани.
— А это — крестница моей матери, Даньелл Марчмонт.
Какая равнодушная, бесстрастная характеристика, сочувственно подумала Бетани, видя, как Даньелл судорожно вздохнула. Все ее юное тело напряглось, точно под пыткой, а безнадежно-влюбленный взгляд обратился к Герберту.
Бетани и не ожидала, что Даньелл окажется настолько хороша собой. Точно мадонна на старинной картине… Вот только в этой целомудренной непорочности ощущалось нечто от хищницы.
Баснословно дорогое черное платье больше подошло бы женщине постарше. Черные волосы рассыпались по плечам, а лицо по контрасту с ними ослепляло белизной. В огромных карих глазах, обращенных к Герберту, — выразительных, с поволокой, точно у лани, — светилось обожание. Не заметить чувств девушки мог только слепой. Неудивительно, что атмосфера за столом воцарилась напряженная.
И если приезд Бетани должен был положить конец девичьим грезам, то пока уловка не сработала.
— Здравствуй, Герберт, — тихо пролепетала Даньелл.
— Привет, Даньелл, — дружески улыбнулся он. — Поздоровайся с Бетани.
Выразительные карие глаза погасли, теперь особой любви в них что-то не читалось. Даньелл окинула взглядом гостью, отметив отсутствие макияжа, кричаще-яркие брюки и низкий вырез блузки. И кажется, сочла, что тревожиться ей не о чем. Бетани, и без того чувствующая себя крайне неуверенно, поняла: эта девушка ее даже за соперницу не считает. До чего же унизительная мысль!
Даньелл удивленно изогнула брови: дескать, с какой стати Герберт притащил сюда это чучело? Но вежливо поздоровалась. А покончив с формальностями, снова обратила взгляд на предмет своих воздыханий.
— Как поживаешь, Герберт? Я тебя целую вечность не видела и ты ни на одно из моих писем не ответил! Ну, иди же сюда. Я сберегла тебе местечко рядом с собою.
В пронзительных синих глазах, обращенных к Бетани, отчетливо читалось: «Ну, что я говорил?»
О да, для Бетани все было ясно как божий день: обожание настолько сильное поколебать крайне сложно. Если девушка так одержима страстью, увидит она только то, что хочет увидеть. Вполне очевидно, что Даньелл с легкостью усмотрела в братской привязанности Герберта неоспоримые свидетельства любви.